Часто, засыпая, я мечтала, что она исчезнет. Я не желала ей зла, только чтобы ее не было рядом. Если бы она уехала навсегда в свою столь горячо любимую Англию – моя мечта стала бы явью. Но по утру я просыпалась и встречала ее на кухне, готовящей завтрак.
Мне тогда казалось, останься я одна – станет легче. Я считала, быть самой по себе гораздо лучше -никто не напомнит какого это – иметь самую лучшую в мире семью и потерять ее.
А Клава, с ее суетливыми хлопотами, и была тем самым напоминанием. Я все твердила ей, что она мне никто, и считала дни до совершеннолетия, чтобы побыстрее уйти прочь. Она терпела все мои истерики и пыталась прижать к себе, будто я замёрзшая в снегах Герда, которую нужно согреть и спасти.
Мне не было спасения. От самой себя его не бывает. Я поняла это, когда она ушла. Однажды не проснулась. Я осталась одна. Круг замкнулся. А в нем только я и бесконечное одиночество.
И не стало больше овсянки по утрам, заботливых советов и внимательных взглядов. Я могла приходить и уходить когда и с кем захочу. Делать все, что вздумается, ни перед кем не отчитываясь. Я была финансово обеспечена благодаря наследству родителей и ежемесячной плате за аренду квартиры Клавы. Количество друзей и разного рода знакомых зашкаливало, и о досуге, о том, как поудачнее убить время, я вполне могла не думать.
Но в свободе, в той ее лютой разновидности, когда ты свободен просто оттого, что никому не нужен, нет ничего хорошего.
Когда ее не стало, я училась на первом курсе. По инерции я продолжала ходить на лекции, встречаться с друзьями. Но с каждым днем мой мир становился все более и более монотонным. В нем не осталось больше красок – подлинные ушли со смертью родителей. Фальшивые, в виде друзей-фантиков и развлечений, которые претили, исчезли сами собой – их век не долговечен. Даже черного и белого не осталось мне – все стало серым. Цвет тоски и отчаянья.
Я жила воспоминаниями. Я погрузилась в них с головой. Пожалуй, однажды, я дошла бы до точки и прекратила эту агонию самым простым и глупым образом. Балкон стал казаться неплохим вариантом. Четыре этажа полета и финал.
Все изменилось в один вечер. У меня появилась мечта. Детская, наивная, но захватившая всецело. Эдакая щепочка для тонущего в океане. Я уцепилась за нее что есть силы, словно это последнее, что осталось у меня в жизни. Может, так оно и было тогда.