Остался тонкий ручеек. Пульт от телевизора. Коробочка с лекарствами. Тазик.
Вещи, которые никто не трогает, становятся матовыми. Тускнеют. Излучины реки, трясина, ил.
Шкафы, забитые зарядками от старых телефонов, испорченными перьевыми ручками, визитками магазинов. Старые газеты. Сломанный градусник. Чеснокодавилка, терка и эта – как ее, мы еще смеялись над этим словом, оно еще так часто повторялось в рецептах, – мутовка. Мутовка.
И предметы уже знали. Чувствовали, что скоро их будут передвигать. Переставлять со своих мест. К ним станут прикасаться незнакомые руки. Они будут пылиться. Будут разбиваться. Трескаться. Ломаться от чужого прикосновения.
Скоро никто уже не вспомнит, что́ купили в венгерском центре (1)[2]. Что в «Десе» (2). Что в «Цепелии» (3). Что в антикварном в «тучные годы». Еще несколько лет приходили поздравления с праздниками на трех языках, всегда с фотографией какой-нибудь плакированной ерунды. Потом перестали. Может, владелец потерял надежду на дальнейшие покупки. Может, закрыл бизнес.
Никто уже не вспомнит. Никто не скажет, что нужно склеить эту чашку. Поменять кабель (где же такой найти?). Терки, миксеры и ситечки превратятся в мусор. Останутся в наследственной массе.
Но предметы готовились к борьбе. Намеревались сопротивляться. Моя мать готовилась к борьбе.
– Что ты со всем этим будешь делать?
Многие задают этот вопрос. Мы не исчезнем бесследно. А даже если исчезнем, то останутся наши вещи – пыльные баррикады.
– Так это я? Ну, если ты так меня видишь…
Угодить ей было непросто. Будь то школьные поздравительные открытки или сочинение на тему «Моя мама». Собственно, с ней вообще было непросто.
В четвертом классе нам дали задание: «Опиши свою мать», точнее, «маму» – школа испытывала тягу к уменьшительно-ласкательным формам. Боже, прости меня, грешного, ибо я написал: «У моей матери темные волосы и она полновата». У детей иное представление о мере и весе.
Учительница весила сто килограммов и подчеркнула оборот «скорее полновата», надавив на ручку с такой силой, что разрезала бумагу. На полях она высекла слова: «Я бы не сказала». Мама редко соглашалась с системой образования, но в тот раз осталась довольна.
Кроме того, она обладала тем, что добропорядочные граждане определяли как «кхм». Подчеркиваю: «добропорядочные». У менее добропорядочных никогда не возникало проблем с произношением.