И так я похоронил прах отца в черном гранитном кубе. На одной из его граней были высечены имя и фамилия. Шрифт – Футура. Маюскул. Дважды по пять букв, элегантно выровненные по ширине, – так, как он любил. Меня распирала гордость. Урна была красивой. Проблема состояла в том, что единственный человек, который мог это оценить, единственный человек, чье мнение имело для меня значение, – умер.
Что я узнал о дизайне, не выходя из дома
БАШМАКИ НА ДЕРЕВЯННОЙ ПОДОШВЕ
Эмбарго распространялось на:
• мебельные гарнитуры,
• стаканы на блюдцах и тем более – в резных металлических подстаканниках.
Сейчас, написав об этом, я вспомнил, что существовало два вида стаканов: выпуклые (трефные) и граненые, в разрезе напоминавшие трапецию – такие могли получить сертификат семейного раввината.
В немецком центре (4) можно было добыть стеклянные чашки, в которых угадывалось далекое родство с Баухаусом. Там же продавались гэдээровские блюзовые пластинки. Сомневаюсь, что власти демократической Германии задумывались об авторских правах, поэтому не исключено, что мы штамповали пиратского Мадди Уотерса еще до появления интернета.
В домашнем черном списке также фигурировали:
• стеллажи (само слово кажется мне отталкивающим),
• мебельные стенки (см. выше),
• пуфики (см. выше),
• тапочки (см. выше),
• как, впрочем, и хождение в носках.
Два последних запрета выступали в паре, что создавало некоторые затруднения. К счастью, в семидесятые годы польская обувная промышленность производила башмаки на деревянных подошвах. Оклеенные этикетками на английском языке (шведский флаг быстро стирался на пятке), они шли на экспорт, куда-то в Западную Европу. Вероятно, периодически происходили колебания конъюнктуры или ужесточения контроля качества, поскольку некоторые партии попадали на внутренний рынок в статусе так называемого бракованного экспорта.
Обувь с мелким дефектом, эмалированные кастрюли с орфографической ошибкой в слове «salt», полки системы ИВАР со следами древесной сини, недостаточно хорошие, чтобы попасть в заграничный магазин «Икеа», – такой «брак» в польских магазинах шел нарасхват.
Виктор Папанек в книге «Дизайн для реального мира» (5) расхваливал: «Деревянные сабо, которые до сих пор делают в Ангельхольме, – превосходный пример рационального дизайна».
Фотография на странице 282 не вызывает сомнений. Это они! Дизайн местный, но производство стало глобальным (причем еще до того, как мы научились произносить слово «глобализация»).