Оказавшись под крышей, она потянулась к фонарику, чтобы открыть его створку и поставить туда свечу. Внезапное сверкание молнии и гром испугали ее, Анна выронила свечки в грязь. Сердце гулко стучало в груди. Девочка подняла свечи дрожащей рукой, вытерла с них грязь подолом платья и осторожно зажгла фонарик. Еще один стоял на подоконнике снаружи с западной стороны и один – внутри на востоке. Это были фонарики родителей. А этот стоял на севере, на палке – ее.
Катрина, выплакавшись, закончила домашние дела, и принялась искать дочку, поняв что ее нет дома. Обойдя все комнаты, в том числе и подвал, и не обнаружив ее нигде, она забеспокоилась. Накинув пальто, она вышла на улицу и увидела, как Анна зажигает фонарик. Девочка повернулась на звук и увидела застывшую на пороге маму.
– Мама, для чего его зажигать? – спросила Анна, подойдя к маме.
– А чего бы ты хотела? – спросила ее та в ответ.
– Ничего. – сказала Анна.
Они обе вспомнили этот разговор, и теперь Анна ответила по-другому.
– Я хочу, чтобы вы выздоровели. И папа снова встал с кровати, и чтобы мы вместе… – Анна заплакала, не закончив.
– Вечером мы зажжем все вместе свои фонарики.
Казалось, что больше никогда они вместе не зажгут фонарики.
В глазах Катрины заблестели слезы. Она очень хотела бы обнять свою маленькую девочку, но не могла, чтобы ее не заразить. Катрина опустилась перед ней на колени и сказала негромко:
– Я верю, что твоя молитва будет услышана. – слезы катились по ее щекам, а Анна смотрела на маму и шмыгала носом. – И папа обязательно выздоровеет, и мы все вместе зажжем наши фонарики.
– Когда мы сможем опять обниматься? – спросила, глотая слезы, Анна. Она долго пыталась быть взрослой, но все же на самом деле была ребенком, который очень скучал по своим родителям.
– Скоро, зайчик, скоро. – Катрина сделала паузу и поднялась, протянув руку дочке. – Пойдем в дом. Я тоже зажгу свой фонарик.
Анна не взяла маму за руку, но пошла за ней вслед. И заходя внутрь, оглянулась на фонарик. Он светил, и огонек надежды зажегся и в ее маленьком сердце.
Вскоре Катрине стало хуже, а к ним домой пришла сиделка по имени Сара. Судя по виду этой полной румяной женщины, к ней не могла пристать никакая зараза. Анна, не привыкшая к незнакомым людям – тем более взрослым, – отнеслась к ней настороженно. По природе девочка была дружелюбной, но спустя время так и не смогла привыкнуть к разложенному повсюду луку, запаху чеснока, которым пропахла насквозь Сара, и особенно к тому, что женщина не переносила на дух котов. Угольку пришлось несладко, и он почти всегда сидел в комнате Анны.