Покачав головой вслед,
признал: стиль у вора есть, впечатление произвести умеет.
"Обстоятельства не
спрашивают: готов ты к ним или нет - они просто приходят", у
меня такое ощущение, что эти слова можно выбить личным
девизом.
До сей поры я считал,
что живу насыщенной жизнью: я учился в академии, учился у
наставника, под предводительством Черного занимался нашим с
ним бизнесом, и довольно активно мелькал в свете. Не из
удовольствия - упаси боже! - это тоже было частью плана,
который я постепенно реализовывал. Но при этом у меня хватало
времени на изредка появляющихся у меня подружек (в моем
положении довольно сложно было найти девушку, не имеющую на
меня далеко идущих видов), на нечастые вылазки "в поле" в
компании пилотов и просто на себя. Неожиданный визит Папы,
казалось, запустил маятник событий.
Началось все с учебы -
наставник потребовал до конца апреля сдать на мастера. Звание
всего лишь фиксировало мой нынешний уровень, а его защита
требовала показа двенадцати энергоемких техник подряд. Я
наивно считал, что экзамен хлопот не доставит, но не тут-то
было! Заслуженный и именитый лейб-медик Берген Максим
Иосифович - целитель, взявший меня в личные ученики, - был
невероятно тщеславен, и не признавал демонстрации одной и той
же техники двенадцать раз - а допускалось и такое. Даже не
просто допускалось - было в порядке вещей. Так нет же! Ученик
самого Бергена должен был предъявить комиссии дюжину умений
из совершенно разных направлений медицины, а я на сегодняшний
день уверенно знал только восемь. Оставшиеся четыре пришлось
спешно тренировать на радость больным из обычной
муниципальной больницы, отбивая хлеб у простых врачей.
Тщеславие было присуще
не одному Бергену - еще один фанат своего дела возжелал
похвастаться своими достижениями и, конечно, по закону
подлости, именно сейчас. Это я о Бушарине. Нашего всеобщего
восхищения профессору оказалось недостаточно, ему хотелось
утереть нос своим давним недоброжелателям из научной среды,
что чисто по-человечески было понятно. За годы работы у
Александра Леонидовича накопилось материала на несколько
трудов, довольно смело трактующих классические представления
о физике алексиума, так что все научное сообщество с
нетерпением ожидало скандального доклада в Академии Наук.
Учитывая, что основной эффект, используемый в открытиях
профессора, "скромно" был назван им эффектом Бушарина-Васина,
мое участие в этой вакханалии не обсуждалось. И если пилоты,
привлеченные к показу для зрелищности, были только рады
продемонстрировать свои умения, то мне следовало наблюдать,
чтобы в процессе последующей дискуссии профессор ненароком не
выболтал сведения, представлявшие коммерческую тайну.
Несколько внушений, подкрепленных ментальным воздействием, на
эту тему Бушарину уже было сделано, но береженого, как
говорится...