Девушка смущённо потупилась, чувствуя, как краска заливает лицо.
– Ну хорошо. Я вижу, ты против. Просто скажи, если передумаешь. Я буду рядом, – вздохнул мужчина, отстраняясь. Его пальцы скользнули по щеке девушки и на миг почти коснулись губ Тары, отчего она судорожно вздохнула. Казалось, Иден и сам растерялся. будто напуганный собственным поведением. Он вздрогнул и пристыженно опустил глаза.
– Мне лучше… уйти. Доброй ночи, Тара.
Мужчина быстро выскользнул из комнаты и затворил за собой дверь. Он надеялся, что Тара не заметила, с какой поспешностью он скрылся. Будто преступник, сбегающий за минуту до того, как будет пойман. Именно так он сейчас себя чувствовал – испуганным, загнанным зверем, словно замершим на грани пропасти. Прочь отсюда! Прочь от неё!
Оставшись один, он растерянно огляделся. В коридоре никого не было. Мужчина громко выдохнул и закрыл лицо руками. Что за чёрт! Что c ним творится? К чему эти фокусы, эти слова, прикосновения? Но это казалось таким естественным – говорить с ней, быть рядом, касаться её. Иден зажмурился и скривился, словно от боли. Она с таким обожанием смотрит на него, с такой доверчивостью…
Сердце его колотилось, словно сорвавшееся с цепи. Спокойно! Он знал, что нужно ровно пятнадцать ударов, чтобы прийти в себя. Раз, два три – отрывистых, спешных, гулких… Восемь, девять… Вдох. Выдох… Трина-а-адцать, четы-ы-ырнадцать, пятна-а-адцать – долгих, спокойных, размеренных. Всё в порядке. Он в норме.
Иден оправил камзол и как ни в чём не бывало уверенно пошёл по коридору.
Лиям уже не мог вспомнить, как это случилось. Когда именно схлынуло возмущение, стихла злость и исчезла жалость. Он не знал, в какой момент сломался, да и сломался ли. Может, это всегда пряталось внутри? Хладнокровие, безразличие, даже жестокость. Возможно, это не сорок лет службы королю Астиру превратили его в равнодушного, беспощадного и исполнительного палача, и стать убийцей было его судьбой? Призванием, а не просто работой?
Первые годы были самыми сложными. Он пытался сопротивляться, вырваться, отказывался помогать королю в его охоте на магов. Его били, истязали, морили голодом, жгли и топили – но маг оставался непреклонен. Лиям жалел лишь о том, что попался. Думал о Сюрен, о том, что подвёл её и оказался в руках короля, что все его планы о мести потерпели крах. Но когда боль затуманивала разум, даже смерть уже переставала видеться ему такой уж ужасной. Порой он даже желал её, забывая о своём обещании матери. К тому же лучше было сгинуть, чем служить королю.