Вызов закончился, и Артур, сняв очки, посмотрел на Диану, по-прежнему стоящую в двух шагах от него. Полотенце, едва доходившее до середины бедер, соскользнуло на пол. На часы поступил сигнал вызова от Элины, но Артур его проигнорировал.
Версаль встретил их легким дождем и солнцем. Сойдя с поезда, они какое-то время озирались по сторонам, затем, сообразив, в каком направлении двигаться, бодро зашагали вперед. Рядом шли группками туристы. Впереди говорили на испанском, позади их догоняли и все никак не могли догнать парень и девушка, которые громко что-то обсуждали на китайском. Они завернули за угол и увидели наконец изящные очертания дворца. Элина восторженно захлопала в ладоши и грациозно побежала вперед, легкая как лань, юная и свежая.
Ден, глядя на нее, подумал, что она – его бессмертие, способ отсрочить неизбежное. Догнал ее уже у самого входа в дворец. Она обняла его и страстно поцеловала. Здорово, что они так мало разговаривают. Разговоры его утомляли. Отчасти поэтому рядом с Элиной ему было так легко.
Солнце между тем скрылось, и стало прохладней. Ден вспомнил, что сейчас зима, пусть и не похожая на те зимы, которые, он помнил, были еще десять лет назад. Тогда Версаль и вовсе закрывался в октябре.
– Заглянем внутрь или сразу пройдем в парк?
Элина укуталась поплотнее в легкое пальто цвета лазури, растворенной в молоке.
– Пожалуй, заглянем.
Ден посмеивался в душе, глядя на то, как Элина вышагивает по коридорам дворца. Чинно и медленно, как подобало знатным дамам эпохи Людовика XIV, критически оценивая интерьеры и размеры кроватей XV века. Войдя в зеркальную галерею, она, однако, снова стала собой, принялась танцевать, прыгать и кружиться в лихом вальсе под ритмы, игравшие в ее голове. Она попыталась было увлечь за собой в танец Дена, но наткнулась на осуждающий взгляд смотрителя музея, после чего зашагала горделивой походкой, проходя мимо она сделала глубокий реверанс.
Дальше пошли роскошные в своем излишестве пурпурные комнаты, Элина примеряла нас себя роль хозяйки дворца, беспардонно ступая за рамки ограждения. Продолжалось это до первого окна, из которого открывался вид на садовый ансамбль. После они двигались в спешке, которой стены Версаля не видели с самой середины двадцатого века, позабыв о всякой величественности. Молодые люди буквально выбежали из дворца, обогнули его и поспешили к садам.