И всё же наша, как всегда, незабываемая встреча оказалась весьма плодотворной. Подытожив имеющуюся в нашем распоряжении информацию, мы пришли к следующему результату: у меня – три «жениха», два приличных, и один – резерв на всякий случай. У Аллочки – один воздыхатель, по причине зрелого возраста временно определённый в неприкосновенный запас. Неохваченной вниманием зарубежных принцев осталась пока только Дашута, но кто сказал, что наша умница в ближайшее время не будет завалена письмами претендентов на её руку и сердце? Как бы там ни было, пребывая в состоянии гордого одиночества, Дарья сохраняла свойственные ей рассудительность и спокойствие. Америка – не Европа, письма идут дольше. Будет и на её улице праздник.
* * *
– Нет, Людмила, и это наша с тобой дочь! Не знал бы точно, что моя, так решил бы, что Борькина! Его счастье, что он в то время, как мы с тобой её завели, ещё под стол пешком ходил! Ух-х-х!
Папин гнев был, как всегда, силен и справедлив, но недолог. В такие минуты мама превращалась из Люсеньки в Людмилу, а мы с братом посматривали на часы, зная, что наш родитель просто не в состоянии долго кипеть. Как электрический чайник: пар выходил, а согревающее тепло оставалось.
Мои родители любили друг друга до сих пор – большая редкость для нашего времени. Заводная, симпатичная хохотушка Люся, от которой мне по наследству достались лёгкий характер и ямочки на щеках, заметила высокого блондинистого Володю на первой же лекции первого курса мединститута. Мама любила рассказывать об их знакомстве, с удовольствием вспоминая и заново переживая счастливый день, подаривший ей папу.
– Он был такой красивый, высокий! А его улыбка, Маруся! Потрясающая, волшебная: от глаз и до кончиков ушей! Никто в мире не улыбается так, как твой отец! Я ведь совсем «сопливая» была, не дружила даже ещё ни с кем, а увидела его и, как током ударило, всем своим существом почувствовала: это моё, я просто не смогу без него, представляешь? – мама улыбнулась. – Вот я и решила: надо брать, пока другие такое чудо не заметили и не увели!
Я не могла удержаться от смеха, представляя, как мама «брала» папу. Кстати, об этих подробностях она почему-то предпочитала умалчивать. Как бы там ни было, кульминацией их любви к концу студенчества стал мой брат Кирилл, a через пять лет на свет появилась я.