– Боже милосердный!.. – всхлипнул он. – Быть этого не может! Это невозможно!.. Этот бедный негр в жизни и мухи не обидел.
Он закрыл лицо руками, и ему пришлось собрать всю силу воли, чтобы его не видели плачущим, ведь они с Хинесильо не один год были неразлучны – в походах и приключениях, попойках и сражениях, в голоде, холоде и забавах с женщинами. Их связывала настолько крепкая дружба, что негр, не колеблясь ни секунды, последовал за ним, когда ему пришла безумная идея навсегда остаться в чужой стране. Он считал его больше, чем другом или боевым товарищем, практически братом, и тот был уже единственным звеном, связывавшим его с Испанией и всем, что составляло его прошлое.
Чабча Пуси, курака Акомайо, опустился на ступеньку выше и почтительно и сдержанно хранил молчание, по-видимому, сознавая, какое глубокое горе испытывает это странное существо, наполовину бог, наполовину человек. Когда тот поднял голову и спросил только: «Почему?» – инка пожал плечами и вытянул руки, повернув ладони вниз, словно желая показать силу своего неведения.
– Возможно, ему внушала страх его черная кожа; возможно, он приказал его убить из чистого суеверия или, возможно, пожелал иметь «рунантинья», которой больше ни у кого нет… В его жилах течет королевская кровь, поэтому одному лишь Инке он должен отчитываться в своих действиях.
– Что такое «рунантинья»?
Инка заколебался, но в конце концов с явным усилием и неудовольствием ответил:
– Это своего рода барабан; он изготавливается из кожи врагов, которые были важными… Самый ценный трофей воина.
– Вот мерзавец! – вскричал андалузец, прыжком вскочив на ноги и решительно устремляясь вниз по лестнице. – Я сдеру с него кожу на барабан, или я не Молина… Этот сукин сын у меня узнает, чего стоит жизнь христианина.
Курака, бросившись за ним вдогонку, с силой ухватил его за руку.
– Погоди! – взмолился он. – Погоди, не беги. Ты не можешь вернуться в Тумбес! Мне приказано привести тебя в Куско.
– Да пошел ты со своими приказами! – огрызнулся испанец. – Я собираюсь отрезать яйца этому мерзавцу Ушастому, и не вздумай мне мешать.
– Я сожалею! – сухо ответил туземец. – Мне приказано доставить тебя в Куско живым или мертвым.
Испанец окинул его презрительным взглядом и, резко отведя его руку, с силой толкнул на ступени.