Николь при первом же разговоре заявила мне, что плевать хотела на то, как я о ней подумаю. И что думают о ней окружающие. И вообще, что будет дальше в её жизни.
Похоже, юношеский максимализм ещё занимал большое место в её бурном характере. Вместе с пережитым за последние годы ужасом он и привел девушку к философии полного нигилизма.
А может, она и раньше была такой?
Я точно не знаю.
Иногда я думаю о том, какой была бы мадемуазель Фреэль, если бы не случилось в её жизни этой затянувшейся интернатурной практики в далеком Сенегале, если бы не произошло запершей её тут всемирной катастрофы.
Сколько ей было на момент первой и пока единственной поездки за пределы Франции?
Вроде бы она ещё не успела доучиться и приехала сюда как волонтер, хотя и проходила неформально здесь интернатуру.
В общем, я точно не знаю. Сама же она отказывалась говорить, сколько ей лет.
Да я, если честно, особо Николь и не расспрашивал об этом.
Вопрос возраста вообще кажется мне заведомо проигрышным: если вы услышите удовлетворяющий вас ответ, то отношение к человеку просто не изменится. Если же ответ не будет соответствовать вашим ожиданиям, то ситуация может только ухудшиться.
Я немного тряхнул головой и вернулся в данный момент.
Чёрные волосы, подстриженные под каре, идеально шли её стройной фигуре, горячему, порывистому темпераменту и огромным пылающим глазам. Поначалу мне казалось, что Николь смотрит на людей с яростью и всегда готова наброситься на собеседника с кулаками.
Это заставляло нервничать и притягивало одновременно.
Я знал, что она злилась и в то же время понимала, с каким восхищением я смотрел на нее. Девушка была похожа на смертоносную пантеру в ночи. Мне кажется, только француженки умеют так флиртовать.
Ещё я думал, что она прекрасно знала, насколько эффектно выглядела, глядя неотрывно вдаль, свесив обнаженную ножку с подоконника и положив руку с алеющей в темноте сигаретой на колено второй ноги.
Мне всё равно было хорошо, и я продолжал любоваться этим прекрасным силуэтом. Кажется, я даже улыбался, лежа в темноте и слушая звуки ночной саванны.
Вдруг Николь чётко произнесла:
– Merd!
Резким движением выбросила сигарету далеко за окна и грациозно, как гибкая кошка, соскочила с подоконника.
Я встал с постели, но девушка уже успела подхватить свое платье и решительным шагом направилась к двери.