Она поглаживает мое плечо и предлагает присесть. Какое-то время я просто привыкаю к этому дому, который всегда вызывал во мне противоречивые чувства. Он был огромным. Наполненным дорогими предметами искусства, которые не ценились, мебелью, которая по большей части пылилась под чехлами, и запахами деликатесов, которые никогда не съедались. Атмосфера была гнетущей. Даже еле уловимые полуденные лучи солнца, которые просачивались сквозь распахнутые эркеры, растворялись в глухой безмятежности этого старого особняка.
– Как ты добрался? Как мама? – Милли закурила и жестом выпроводила дворецкого, который бесшумно закрыл за собой дверь.
– Я хотел продать ферму.
Милли подалась вперед и чуть не захлебнулась дымом.
– Да ты что?
– Ради матери не стал. Больно она привязана к этому месту. – Я встал и снял пиджак. – Конечно, я мог бы купить ей приличный дом поближе к Лондону. Смог бы обеспечить ее.
– Ой ли? – Ее выражение лица меня напрягло.
– Думаешь, не смог бы?
Милли принялась разливать холодный чай с мятой по стаканам.
– Нельзя убивать воспоминания, Питер.
Она произнесла это своим прежним голосом. Иногда вуаль светской дамы спадала с нее, обнажая тонкую душу девочки, которую я когда-то знал. В такие минуты она была самой собой: откровенной и рассудительной.
– Да и что бы ты сейчас дал своей матери? – продолжила она. – Ты писал, что дела на ферме уже давно идут неважно. К тому же, у тебя нет приличной работы.
– Постой, я ведь… – Она прервала меня, подняв руку, укутанную жемчужными браслетами.
– Твоя нынешняя работа не в счет. Многого на ней не заработаешь. Я могу дать тебе в долг, безусловно…
Вот что стало меня бесить в Милли – она начала кичиться деньгами. Сотворила из них мерило, коим можно измерить все на свете! Она бросалась деньгами и не стеснялась этого. Стоит ли говорить, как меня это оскорбляло?
– Не глупи, – я отпил из стакана, чтобы успокоиться. – Вы с мужем и так много для меня сделали. Я не стану слишком долго вас обременять. С первой же зарплаты найду себе комнату.
– Обременяй, сколько пожелаешь, – махнула она рукой, словно я говорю о какой-то пустяковине. – Дом такой пустой… Когда Ридли уезжает, – Милли всегда называла мужа по фамилии, странная привычка, – я и вовсе повсюду вижу призраков. Этому дому больше ста лет, не удивлюсь, что мои видения не есть следствие выпитого за ужином виски.