Тут вышла вперёд главная из её пятёрки, полногрудая воительница. Как всегда, с улыбкой, сказала: «Она моя. Забираю на вечер»,– и взяла ведьму за плечи, уводя за собой.
«Ну спасибо, спасла». «Ещё бы! Оставлять с этими злюками, ни за что! Приходи, будет весело.» «Конечно, приду».
Ближе к ночи зашла ведьма в покои спасительницы. За пологом нежные шепоты. Лежит со своими любимицами. Легла ведьма с ними, послушала их разговоры, попробовала вкусного угощения. Налили ей в золотой кубок сладкий нектар – молоко с мёдом. Но вскоре стало ей тошно от этого приторного безделья.
«Хорошо, иди», – отпустила её каштановолосая бестия, – «Хочешь совет? Тебе нужен ранг, иначе они на тебе отыграются». «Спасибо, учту», – поблагодарила ведьма.
Ранг выше получить не легко: она прошла все простые ступени. Следующий нужно купить, а валюта у них другая и добывается в мире людей. Хоть расшибись, исполняя поручения старейших, золотых за это не положено.
Ночь. Наверху у людей праздник. Ярко горят гирлянды, весь парк в них и усадьба – старинный дворец, что остался с прошлых веков. Сегодня всё открыто для них. Гуляют по дорожкам пары. Звучит музыка: скрипки, флейты. По краям площади торгуют с лотков сладостями и безделушками. Из темноты вышла ведьма. Поправила юбку; сделала пару нетвердых шагов, проверяя каблук. «Пьяна!» – переглянулись два человека. «Пьяна,» – согласилась она. – «Что сделаешь: все так и хотят напоить бедную девушку. Ведь раньше и в рот не брала. Испортили.» Двое переглянулись. «Возьмём?» «Не надо, оставь, видишь – пьяна…»
Оба молодые. Один и женщин-то толком не видел. У ведьмы на это глаз намётан, к нему и решила прицепиться. «Куда идёте? Возьмёте с собой?» «Выпьешь с нами?» – второй ободрился, засуетился. «У нас всё с собой.» Первый молчит.
«Нет, мне нельзя», – не лгала ведьма. Взяла первого за рукав, заглянула в глаза, но он отвернулся. «Домой бы ты шла. Где живёшь? Отвести?» Не может ведьма на него взглядом подействовать. Жалко времени, в детские игры играть, возиться. Начинает сердиться, но вида не подаёт. Повернула ногу так что бы всем видно было, сделала грустное лицо, а губы смеются:
«Не могу я домой, видишь – чулки порваны. Как в таком виде пойду?» Смотрят на неё двое: волосы расплелись, блуза еле застёгнута, каблуки переставляет так, что того и гляди рухнет с них. А она про чулки…