Дальше по ящику начали крутить повторы с кадрами пожаров и
разрушений из различных городов мира. Народ зашумел, началось
горячее обсуждение. К моему удивлению, почти все уже были в курсе о
существовании неких инопланетных существ, которых народ обозвал
«химерами» и сейчас шло бурное обсуждение являются ли эти химеры
армией вторжения или нет. Через пять минут к нашему
импровизированному митингу явился седой подполковник, которому я
вчера вручил голову инопланетянина, и не стесняясь в выражениях
разогнал народ по своим постам. Заодно и мне досталось:
- А ты сказочник, какого органа здесь слоняешься? Кто тебе
вообще разрешил выйти из палаты?
- Мне никто и не запрещал выходить из палаты. – угрюмо ответил
я. – А вышел чтоб узнать, куда все подевались.
- Да неужели? – делано удивился седой подполковник. – А я уж
было решил, что ты прибежал, чтобы порубать ножом на лапшу всю
китайскую армию! А ну марш в палату живо! Сержант, проводи этого
героя, пока он не принялся тут всем подряд башки резать. Это, мля,
не штаб ГО МЧС, а бардак какой-то, кто где хочет, тот там и
шляется!
Меня под конвоем препроводили обратно в палату и вручили на
поруки дежурному фельдшеру, который заставил лечь в койку и лежать
спокойно, хотя меня так и распирало от услышанного – как можно
лежать без движения в такое время? Информационный голод буквально
съедал меня изнутри, и как назло при себе ни смартфона – он остался
на месте нашего последнего лагеря, ни планшета ни даже телевизора,
хотя кто его смотрит в наши дни? Но меня бы сейчас даже старый
ламповый ящик устроил! Как назло, дежурный фельдшер на все вопросы
индифферентно отвечал: «Не велено» и в разговор вступать
отказывался. День тянулся медленно как резина, но вдруг я вспомнил
про чужой айфон, который так и болтался у меня в кармане и остаток
дня я безуспешно пытался подобрать пин до тех пор, пока не кончился
заряд батареи.
К вечеру Алексею стало хуже – температура поднялась почти до
сорока градусов, начались судороги. Фельдшер сделал ему несколько
уколов, парню полегчало, но ненадолго, вскоре его состояние снова
ухудшилось. Хуже того, у Марата начали проявляться те же симптомы.
В палату зачастили врачи, которых весь день было не видно и не
слышно. Судя по озабоченному виду и изобилию латыни, они ничего не
понимали в происходящем. Парням ставили уколы, брали анализы, но им
становилось только хуже.