Но почему-то никто не пытался меня добить, атаки прекратились, а
меня обдало нестерпимо жарким ветром с востока сдувающим всю гарь и
дым. Когда я наконец развернулся, понял почему. На востоке,
километрах в тридцати от нас на весь горизонт вставало зарево огня,
багровое с черными прожилками. Вставало прямо над селом Петровским,
где все эти дни собирался табор Орды, тяжелые грузовики с топливом,
продовольствием, женами и детьми воинов. Все это сейчас сгорало в
адском пламени что встало на горизонте. Орда была уничтожена. Седой
сдержал свое слово.
Над площадью возле лицея воцарилась тишина. Непримиримые
противники, которые десять секунд нещадно убивали друг друга стояли
друг возле друга и молча смотрели на рукотворную стену огня. Через
пару ударов сердца воины бывшей Орды задвигались и как зайцы
порскнули во все стороны, как будто и не они голыми руками рвали
сталь десять секунд назад.
Ну уж дудки! Я размахнулся и метнул свой молот в ноги худощавому
парню, который убегал от меня, размахивая окровавленным ломиком.
Снаряд снес парня как кеглю, переломав ноги так, что показались
обломки костей.
- И куда же ты собрался дружок, я с тобой еще не закончил, -
прохрипел я, подходя к истошно орущему от боли пареньку.
- Ты будешь умирать медленно, щенок! - посулил я прямо в
расширенные от боли карие глаза, и поставив ступню Мародера ему на
грудь, начал медленно вдавливать тело в разбитый асфальт, с
наслаждением слушая как захрустели сминаемые ребра.
Но вместо того, чтоб умолять о пощаде парень зло усмехнулся
прямо в черепообразную маску Мародера и кривя губы от боли дернул
какую-то веревку что торчала из рукава. Взрыв отшвырнул меня прочь,
Мародер тяжело грянулся оземь и окончательно умер – погасли
индикаторы неисправностей, питания основных систем и вооружения. Я
лежал на спине, глядя в непривычно чистое небо – тот огненный ад
что разразился на востоке разогнал все облака. Сознание стало
хрустально-прозрачным, мысли текли легко и быстро. Я лежал и
любовался небом, радуясь, что ухожу в последний путь в сознании,
легко и быстро. Пересохшие губы шевельнулись и прошептали:
- Костик, сынок, я иду к тебе…
Сознание сжалось в точку.
Я был никем, и я был всем. Я плавал песчинкой в огромном океане
информации, что протекали из меня и сквозь меня. Гравитационные
поля,пронизывающие вселенную, подобно приливам и отливам моря
послушно несли структурированные потоки информации от одной
песчинки к другой, и каждая из песчинок этого великого оркестра
знала, что она служит великой цели, и что ни один бит информации не
остается без внимания тех, кто старше по рангу в этой сети, те
структурировали и передавали данные еще дальше, кому-то неизмеримо
важному, тому, кто подобно дирижеру направлял каждое движение этого
гигантского оркестра.