– Я не верю в это, – Матильда покачала головой, вставая, – Эрин?
– Эрин? – повторил Оливер, хмуро глядя на Матильду, затем повернулся, чтобы посмотреть на Эрин, когда она уже бежала по лужайке.
– Эй! Вернись! – крикнула Матильда, но Эрин уже исчезла среди гостей вечеринки. Матильда повернулась к Оливеру: – Она еще набросилась на меня внутри дома. Что, черт возьми, с ней происходит? Как ты думаешь, она наблюдала за нами?
– Я понятия не имею. Кто она такая?
– Это та девушка, которая пялилась на нас в кафе несколько дней назад, помнишь?
– Это была она? – спросил Оливер. – Ей нравится подсматривать за всеми, да?
– Хм, – рассеянно хмыкнула Матильда. Она пыталась понять, что, черт возьми, происходило на этой вечеринке.
– Разве ты не говорила, что вы с ней подруги?
– Раньше мы были друзьями, – поправила Матильда.
– Итак, что случилось?
Матильда пожала плечами.
– Обычное дело, я думаю. Просто отдалились друг от друга, – она не желала вдаваться в реальную историю их бывшей дружбы. Она смотрела, как волосы Эрин мелькают в толпе гостей. – Может быть, мне стоит пойти за ней? Выясним, в чем, черт возьми, ее проблема?
– Забудь о ней, возможно, она просто выпила слишком много. Ты говорила мне, что тебя никогда не целовали.
– Я этого не говорила, – сказала Матильда, толкнув Оливера локтем.
– Я шучу, – улыбнулся Оливер, – значит, ты можешь скрыть эти шрамы, но если кто-то прикоснется к твоему лицу, он сможет их почувствовать?
Матильда кивнула:
– И я все еще чувствую боль от каждого из них.
– Ой, – воскликнул Оливер, – но как ты можешь их прятать?
– Семейная тайна, – Матильда улыбнулась. – Ведьмы должны носить шрамы тех, кому они причинили боль, чтобы другие могли видеть их приближение и знать, что нужно держаться на расстоянии. Мы способны спрятать наши, но нам все равно придется переносить их боль, как будто это свежие раны.
– Круто, – Матильда нахмурилась, глядя на Оливера, когда он покачал головой. – Ну, это не круто, причинять боль людям. Я имею в виду всю эту историю с ведьмами. Это круто.
– Правда? Ты не боишься меня или чего-то еще?
– Да, правда, и да, я думаю, что немного боюсь тебя, но ты же не собираешься сделать со мной ничего ужасного, так ведь? – глаза Оливера сверкнули в свете костра, когда он улыбнулся Матильде. – Но я начинаю понимать, почему твой отец влюбился в твою маму. Знаю, что я новичок во всем этом, но я действительно хочу узнать больше, Матильда