русскому слову любая громада,
плечи атланта – всё кстати, во благо.
Просто не трогать, где больно, не надо!
Русскому слову я сердце всё – в топку,
словно бумагу.
***
Какая из меня свекровь получится? Ты только представь!
Добрая ли, справедливая, лучшая? Мама мам?
Мой кареглазый! Мой сын – правь, навь, явь,
молитвослов мой, псалтырь мой и Нотр-дам.
Перелила в тебя жизнь. Я – сосуд древнерусский, кувшин,
ты перельёшься в детей своих будущих: плоть, небо, звук!
Здравствуй, о, женщина! Та, что полюбит мой сын.
Не причиняй же ему этих звёздных, космических мук!
Только тепло. И горстями, ковшами хрусталь
из световых этих ласточек, этих щемящих лучей.
Обожествляясь, единственной женщиной стань!
Я умоляю во имя всех жарких ночей.
Сердце моё пахнет хлебом, исклёванным вдоль, поперёк.
Сердце твоё, словно булка ванильная – сахар, изюм!
Пусть изо всех, сколько в мире путей и дорог,
пусть, хоть одна, но ко мне, приведёт на порог,
ежели вдруг перемелется в крошки – лукум,
если раскрошится. Верь, что я рваный простор,
крылья его, его генный, пыльцовый набор,
ваши тела я сращу! Телом – тело в упор!
Пласт огневой да с Везувием тем, что превыше всех гор!
Не прокурор – я! Свекровь – это сродная кровь.
Ах, капелюшка, дождинка людского добра!
Я не обижусь: хоть молви, хоть злись, прекословь.
Просто из цивилизаций, как мир, я стара!
Бывших, погибших, утопших, сгоревших – древней,
Майи, Египта, Кароля, где Солнца Врата.
Но о себе я не буду. Хочу я о ней:
солнечной пряже, невестке, кусочке холста.
Если подружимся. Если сплотимся в одно.
Что монолит. Что бетон. Что алмаз. Тёплый кров.
Но я хочу, чтобы сталось, срослось всё равно,
чтоб изваяло меня бы – в свекровь!
Вот и пойду нынче я, вот пойду в ближний храм,
скромный платок повязав, спрятав слёзы в прищур,
Всё за Россию просила, за космос, за родину там.
Батюшка!
Нынче о личном, сыновнем, молясь, попрошу!
КОМЕТА
Что тебе моя жизнь – траектория жаждущих?
Так гореть, как горела под этими солнцами
в ярко алых хлыстах, в море льда, стекло-пастбищах
я не знаю, как можно меняться нам кольцами.
С указаньем пути, с предсказаньем столетьями,
ты – сияющим эллипсом в угли сожженная,
«по Сварожьи хоже» – всем огнивом согретая,
а трубач нам играет, и глотка – лужёная.
Рио-самбо, сонату. Нет, лучше на паперти
рассыпаться на пенья, чем звуков сближение.