– В чем дело, дядя? – притормаживая лошадь, спросил Нетесов. – Мы из милиции.
– Из милиции? Отлично… то есть, какое там отлично? Соседа зарезали!.. Видно, вон те, в бричке!
Я проследил взглядом за движением его пальца и увидел, как впереди неспешно катит черный экипаж.
– Ваше полное имя? – резко произнес я.
– Пров Василич Голиков.
– Оставайтесь здесь! – приказал я ему и, взглянув на Нетесова, махнул рукой. – Артем, гони за бричкой!
– Эх, лошадка-то приустала. Ну, ничего, попробуем.
Лошадь, действительно, не показала в деле особой прыти. Заметив за собой погоню, двое в бричке легко от нас оторвались и свернули в третий по счету переулок. Когда мы до него добрались, их уже на нем не было видно.
– Скоро же они его преодолели! – сказал я, поглядев на пустую дорогу. – Как называется переулок, Артем?
– Cиреневый.
– Сиреневый, значит… Ладно, поворачивай назад!
Голиков послушно ждал нас на том же месте, где был оставлен. Мы спрыгнули с пролетки и поспешили за ним через открытую настежь калитку к дому – основательному каменному строению с новой железной кровлей и красивым деревянным крыльцом.
– Захожу к соседу, будем говорить, соли попросить, а ему уж ни до чего нет дела, на полу лежит весь в крови! – тараторил Голиков, оборачиваясь к нам. – И кто ж его так?.. Боже, твоя воля, вот, изверги!..
– Вы их хорошо рассмотрели?
– Убивцев-то?.. Нет, они уж в бричку садились, когда я из дома вышел.
– А вы где живете?
– Через дом отсюда.
Пройдя крыльцо и сени, мы зашли внутрь дома. Добротная мебель, красивые обои, блестящий паркет, картины на стенах – все указывало на то, что под этой крышей царило благополучие.
– В зале лежит, бедняга – сказал наш провожатый, указав на тяжелые плюшевые портьеры.
Едва мы откинули их, как в ноздри ударил тошнотворно-приторный запах крови. Мертвец, мужчина лет сорока с обширной лысиной и пушистыми бакенбардами, лежал в домашней одежде на боку, обняв руками живот и подтянув к нему ноги. Персидский ковер был сплошь заляпан кроваво-красными пятнами.
– Ох, Ларион Захарыч, Ларион Захарыч! – протянул Голиков, тяжко вздыхая. – И как же тебя, соседушка, угораздило?
– Фамилия жертвы? – повернулся я к нему, доставая блокнот с карандашом.
– Березнев.
– Место работы?
– Ларион Захарыч на станции диспетчером служил. Должность доходная, в достатке, как видите, поживал.