Когда я пишу - страница 12

Шрифт
Интервал



Вовка прислушался, подлез под трубы.

– Ты что скулишь, Черныш?

Пёс попыталась встать, но задрожал и рухнул на пол.

– Вставай, родненький! – Вовка схватил его за ошейник. – Я сейчас, Черныш, я доктора при-

веду! Я тебя не брошу!

Вовка влетел в комнату, метнулся к матери.

– Где отчим

– Не знаю…

Отчим пришёл только под вечер. Вовка встретил его на пороге:

– Я попросить хочу…

– Что?

Отчим разделся, снял с себя цепь, положил на шкаф.

– Я… мне деньги нужны!

– Пошёл вон! – отчим оттолкнул его и зашёл в ванную.

Когда зашелестела вода, Вовка придвинул табурет к шкафу, сверху подставил скамеечку. Затем залез, потянул к себе цепь… Ба-бах! Пирамида качнулась и рухнула.

Вовка сидел на полу, сжавшись в комок. Отчим надел на шею цепь, поправил крест.

– Ну что, допрыгался, воришка!

Вовка закрыл лицо руками.

– Не трусь, не трону! Люди о тебе беспокоятся. Управдом приходил, участковый спрашивал.

– Зачем?

– Решать вопрос.

Отчим полез в свою куртку.

– Что решать?

Вовка перестал дышать.

– Вот что!

Отчим развернулся, и к ногам Вовки упал белый ошейник.


Вовку нашли на вторые сутки. Он лежал рядом с Чернышом. Участковый вытащил Вовку из-под труб, поставил на ноги.

– Пойдём, нельзя тебе здесь.

– Он – мой друг!

– Его надо похоронить.

Вовка зашмыгал носом.

– Я не смог… я его бросил!

Участковый крепко взял Вовку за руку.

– Нет, парень, ты – настоящий друг. Самый настоящий!

Бегунов Валерий

Как кормить борщом по науке

В детстве меня невозможно было накормить супом или борщом. Ни в какую! Не любил я первых

блюд. Я застывал над тарелкой, упрямо бычился и без конца водил ложкой туда-сюда. То зачерпывая суп или борщ, то медленно выливая его обратно в тарелку – но только не в рот.

Но однажды мой любимый дяде-дед или дедо-дядь придумал беспроигрышный способ скармливать мне первое. Без упрёков, скандалов, приказаний и уговоров. До последней капли в тарелке. Но сперва надо рассказать об этом замечательном человеке, дружбой с которым я очень дорожил.

Это был младший брат моей бабушки по матери. То есть двоюродный дед. Однако я называл его дяде-дед или дедо-дядь. Или просто – дядя. Он был крупный учёный мирового уровня, профессор в Ленинградском кораблестроительном институте, и разрабатывал судовые двигатели для грузовых судов. Огромного роста, могучий, он прекрасно играл в баскетбол. А ещё обладал замечательным мягким баритоном. Даже учился одно время в консерватории со знаменитыми сёстрами Лисициан. Но выбрал не искусство, а науку. Посчитал, что наука и техника – это более точное и надёжное занятие.