Телефон на прикроватной тумбочке ожил и завибрировал. Если бы он лежал экраном вверх, Ерохин смог бы посмотреть, кто нарушил покой великого Его. Звук вибрирующего телефона, медленно ползущего по лакированной поверхности, отдирал от него ощущение безмятежности, как пластырь, отдираемый от свежей раны.
Вот же невезение. Он собирался выключить телефон вчера вечером, когда он вернулся домой.
Он поборол желание отключить телефон и взял трубку в руку. Посмотрел, до последнего надеясь увидеть рассылку с интернет-магазина, затем аккуратно положил телефон на место. Глубоко вздохнул.
– Невероятно, – пробормотал Ерохин.
Заворочалась жена. Он погладил ее по плечу и супруга затихла. Спать ей оставалось не более десяти минут. Чудесный отпуск пошел к чертям собачьим, и опять начинаются будни. На пляж он определенно не попадет. И сраный кьянти не будет пить, глядя на прибой, или что там пьют ошалевшие от морского бриза отдыхающие.
Он вышел на балкон и набрал номер, обозначенный в справочнике, как «4».
– Доброе утро, – сказал Ерохин, изучая ленивый поток отдыхающих, движущихся в сторону пляжа и аквапарка. – Ты уже в курсе?
– Да.
– Что произошло?
– Закрытая информация.
– Я же в отпуске.
– Кто-то так не считает. Ты же получил уведомление.
– Черт.
Ерохин сегодня ждал приезд сына. Он планировал обсудить с ним дальнейшие планы, карьерный рост, и предложить перевод в Москву, на вакантное место в Генеральном штабе, что положительно скажется на его послужном списке. Собрался провести время с супругой, купить идиотскую цветастую рубашку и шлепанцы…
– Насколько все серьезно?
– Пока не скажу. У тебя двадцать пять минут.
Ерохин молчал, думая о том, что перестал отвечать службе в армии взаимностью. Он вдруг захотел уйти в отставку.
– Да, еще кое-что. Это красный протокол.
– Что?
– Не трать свое время. Собирай вещи.
– Ошибки быть не может?
– К сожалению. Бери своих родных и все ценные вещи, которые сможешь затолкать в сумку. Все очень серьезно, дружище.
– Господи, скажи, что ты шутишь?
– Нет, к сожалению. Отбой.
Телефон погас. Ерохин несколько минут стоял в оцепенении. Ему вдруг стало очень страшно.
Надо срочно вызывать сына, вспомнил он и набрал другой номер, отмеченный, как «Сын». Телефон не отвечал.
Да что ж творится?
Осталось двадцать минут. Он рискует выйти к машине в одних трусах. Ерохин набрал другой номер, начальника военной части, в которой служил его сын.