– Уверяю вас, вы меня с кем-то путаете.
– И все же у вас определенно знакомое лицо… Вы видели колокол Эдмунда Фицджеральда?
Смена темы была подобна удару электрогитары по голове. Я уставился на нее почти что с упреком, проглотив все колкости.
– Нет, не видел.
Пришел ее черед недоверчиво таращиться на меня.
– Вы не были в Музее кораблекрушений? Послушайте, – владелица рубинового маникюра оперлась о столешницу, отодвигая мою тарелку с недоеденным бургером, – вам обязательно следует его посетить. Тринадцать долларов – взрослый билет, сорок – для всей семьи. Но оно стоит каждого потраченного цента. Джина и Джеймс были в восторге!
Джина и Джеймс… Вместо того чтобы не обращать внимания, я позволил этим словам прожечь дыру в своей душе – еще одну.
– В музее полно огромных ламп, вытащенных из маяков…
– Линз Френеля.
– И, конечно, сам маяк. Подняться на него можно за отдельную плату: четыре бакса – и вы там. На Великих озерах миллион маяков. Мы едем в Мунизинг, так там…
Я не выдержал. Момент этого я четко услышал в своей голове; он звучал подобно ржавому ключу, который затолкали в заржавевший замок и попытались провернуть. Я посмотрел на женщину, улыбаясь. У меня было несколько улыбок, и эта была не из приятных.
– Вы заинтриговали меня постоянным упоминанием колокола. Умираю от желания узнать о нем больше.
Мгновение женщина еще хмурилась, потом вздохнула и убрала руку со столешницы.
– Ах, на самом деле это трагическое событие. В ноябре 1975 года в озере Верхнее во время шторма затонуло грузовое судно «Эдмунд Фицджеральд», все двадцать девять членов экипажа погибли. Тела так и не были найдены. Однако в 95-м со дна был поднят корабельный колокол. Говорят, – она заговорщически подалась вперед, – озеро не отдает своих мертвецов… Разве вы не слышали песню Гордона Лайтфута?[5]
Когда она оставила меня в покое, я уставился в свою тарелку. Озеро не отдает своих мертвецов. Но, может, не все мертвецы хотят покидать темноту. Некоторые совсем не хотят покидать ее – самые мертвые из них.