А к кому едешь, в то утро знал ты?»
– «Знал! Но раны меня занимали
Лорда Ги́лдоя – не его взгляды
Политические!». Шёпот в зале
Одобрял слова Питера Блада,
Что бесило судью. – «Подсудимый,
Для чего Вы о титуле Питта
Капитану солгали?» – «Чтоб имя
Обеспечило парню защиту
От бесчестной расправы – от казни
Без суда». – «А тебе что за дело
До мерзавца?» – «Заботу обязан
Каждый о справедливости смело
Проявлять. Потому что любое
Беззаконие, что допускает
Королевский слуга, честь собою
Самого короля очерняет».
Выпад Блада подействовал сильно
На присяжных: они задрожали.
А судью – будто перекосило:
«О, владыка небесный! Видали
Вы когда-то такого злодея?
Но с тобой я разделался! Хватит!
Я уже вижу, как твою шею
Обвивает верёвка, предатель!».
И, собой овладев понемногу,
Мягким голосом Дже́фрейс добавил:
«Вы избрали себе лжи дорогу,
Я на истинный путь Вас направил,
Но усилия были напрасны.
Вы за душу свою не боялись».
А затем лорд к своей речи страстной
Приступил, доказать в ней пытаясь,
Подсудимых вину. Обессилев
И от нового приступа корчась,
Удалиться суде́й попросил он
На совет, да́бы с этим покончить.
Приговор говорил: все виновны.
Снова Блад обвёл зал своим взором.
Сотни бледных лиц вздрогнули словно.
Он молчал. Но вдруг смехом недобрым
Разорвал тишину. «Что такое?
Вы смеётесь с верёвкой на шее,
На пороге у вечности стоя?» —
Удивился судья. – «Для веселья,
Ваша честь, больше поводов ныне
У меня, чем у Вас. Перед Вами
Здесь стою́ я, ни в чём неповинный.
Вы, конечно, заранее знали,
Что меня на суде ожидает.
А я знаю, как доктор, что с Вами
Будет. Это меня не прельщает!
Не сменял бы верёвки на камень,
Что Вы носите, честное слово!
Смерть моя мне покажется негой
По сравнению с тем приговором,
Что однажды Вам вынесло небо —
Тот Господь, чьё Вы имя так часто
Произносите здесь». Белый, будто
Полотно, лорд застыл. Но напрасно
От него взрыва ярости лютой
Люди ждали в тиши наступившей.
Лорд, поднявшись с трудом, вынес смертный
Приговор. Сел, смахнув проступивший
Пот на лбу; речь врача безответной
Он оставил. И кто-то подслушал,
Как шепнул прокурор адвокату:
«Чуть не о́тдал судья Богу душу,
Я клянусь. Тот мошенник лохматый
Так его напугал. Жаль, окончен
Путь его. Человек, что способен
Устрашить лорда Дже́фрейса, точно,
Будь он жив, далеко пойти смог бы».