– В ту комнату, где я в последний раз очнулась? – уточнила, вздрогнув от отвращения.
– Нет, это была комната Андо. Тебе я выделю другую гостевую спальню и лично там приберусь, – заверил меня блондин.
– Спасибо.
Воцарилось неловкое молчание. Первым его прервал мужчина.
– У тебя есть еще какие-то вопросы?
– Кроме «какого черта ты перенес меня сюда?» – колкость вылетела изо рта раньше, чем я успела ее обдумать.
Максимилиан, все это время сидевший напротив меня на корточках, встал.
– Я понимаю, ты злишься. Имеешь на это право, – он снова сел в свое кресло и сложил пальцы домиком, – и, поверь, искренне расстроен, что так вышло. Изменить сделанное – не в моих силах. Но я дам тебе все, что смогу: кров, работу и поддержку. Согласна?
Кивнула, принимая предложение. А есть ли у меня выбор?
– Мастер, – дверь приоткрылась, и в щель пролезла вихрастая голова, – вы закончили? Мне нужна ваша помощь в лаборатории.
– Иду. Екатерина, – взгляд черных глаз в упор, – я могу оставить тебя здесь одну буквально на двадцать минут, до ужина?
– Можешь.
Мужчина прошел к выходу из кабинета, бросил на меня долгий взгляд и скрылся за дверью.
Я дождалась, когда шаги стихнут, и бросилась к окну. Распахнула огромные решетчатые створки и вышла… в сад. Сотни удивительных цветов всех возможных форм, оттенков и размеров окружили меня, опьянили ароматами, заставили задохнуться от восторга.
Не знаю, как долго я гуляла по дорожкам, усыпанным мелкими белоснежными камешками, трогая нежные лепестки и вдыхая тонкие цветочные запахи.
Увы, мое чудесное уединение было грубо нарушено. Этот ученичок начинает меня всерьез раздражать!
– Не смей трогать! Это же единственный экземпляр ночной ауртенции! – паренек подлетел ко мне, сверкая глазами, и попытался отпихнуть от крупного белого цветка.
– Андо.
Всего одно слово, и наглый недоросль мгновенно отступил. Интересно, какую власть имеет Мастер над своим учеником?
– Тебе понравилась оранжерея?
Машинально подняла голову вверх. Над нами было обычное небо, ничем не отличающееся от земного. Может, только чуть более теплого голубого цвета. Никакой крыши, никакого купола не наблюдалось. Почему тогда Максимилиан назвал это место оранжереей?
Перевела на мужчину вопросительный взгляд. На его лице опять мелькнула эта еле заметная улыбка самым краешком губ, и вот уже надо мной сияет и переливается тонкая блестящая пленка, как будто над нами надули гигантский мыльный пузырь.