Несмотря на все неурядицы, парадная засияла. Пусть и не так, как во времена имперского Петербурга, но все же ярко и лучезарно. К гордости соседа с третьего этажа, которому и принадлежат все лавры и хлопоты по восстановлению, результат его трудов приезжали снимать даже телевизионщики. Жильцы оставшихся двух парадных последовали нашему примеру. Так наш дом, хоть и был закрыт для чужих, попал во все туристические путеводители.
Однако сейчас я даже не вспомнила об этом. Все мысли были о другом, окружающее великолепие осталось мною нещадно проигнорировано.
Бросив сумку в кресло, я скинула балетки и прошлась по комнатам, открывая окна. Свежий воздух ворвался в помещение, наполняя его ароматами летнего парка, остывающей от дневной жары набережной и Невы.
Дважды в месяц приходила домработница с небольшой уборкой, что позволяло держать квартиру в полном порядке постоянно. Всегда готовой к приему разбросанных по миру членов семьи. Но все же свежести в закрытом помещении не хватало, и, несмотря на вечернюю прохладу, я не закрывала окна.
Заварив чай покрепче, я вышла на балкон. Погода стояла безветренная, воды Невы тихи и спокойны. Надеюсь, эта ночь пройдет точно так же.
С удовольствием отметив, что Никитин не топтался под окнами (не удивлюсь, если он уже мчался в такси к очередной подружке), я постаралась сосредоточиться на грядущем. Меня не мучили ни страх, ни тревога. Но раз за разом обдумывая свои шаги, я пыталась найти уязвимое место в тщательно сконструированном плане, предугадать возможные неожиданности.
Помыв чашку, я поставила ее на полку. Машинально выровняла ее по отношению к другим, дабы не нарушать идеальную линию. Бабушка не любила беспорядок на кухне. Вспомнив о ней, я тепло улыбнулась. Когда все закончится, поеду навестить семейство. Почти месяц не виделись. Так не годится.
Квартиру в Петроградском районе с видом на Неву получил еще мой прадедушка, он был ученым, физиком. Судьба его била и ласкала одинаково щедро. Он на себе испытал жестокость и щедрость Сталинской эпохи. Дошел до Берлина, вернулся к семье, из которой во время Блокады выжили лишь жена и старший сын, мой дед, Павел.
Моя прабабушка пережила осаду города от первого до последнего дня. Похоронила всех взрослых членов семьи, двоих детей. Приютила, а потом и удочерила пятилетнюю дочь соседей.