– И ведь надо же так случиться, что от станции ни одной таратайки!.. – говорит он. – А дождь как из ведра. Стояли четыре таратайки, но кто первый из поезда выскочил, тот и расхватал их, – говорит он.
– Ну, а ты зевай! Чего ж ты-то раньше не выскочил? Ты всегда разиня, – откликается жена.
– В заднем вагоне сидел. А дождь-то какой! И всю дорогу садил! Иду по дороге, зонтиком уже не себя закрываю, а картонку с твоей бархатной кофточкой… И насквозь…
– Ну, да ведь не размок сам-то. Теперь переоделся в сухое.
– Так-то оно так, но какова жизнь дачная.
– А кто виноват? При нынешнем дешевом тарифе я отлично бы на дачные деньги съездила с детьми на Кавказ и полечилась бы там в Железноводске.
– Но жизнь на два дома… Ты знаешь мои ресурсы…
– Ешь, ешь… Слышали мы эту песню.
– Ужасно как суп салом пахнет и совсем холодный.
– Ну, да ведь уже с трех часов в духовой печке стоит, а теперь семь скоро.
– Давайте что-нибудь другое. Что у вас еще есть?
– Бифштекс тебе оставлен. То есть не бифштекс, а были у нас так кусочки говядины с бобами.
– Сиречь подошва? Знаю…
– Тогда ешь в трактире. Мы не обязаны тебя ждать до семи часов вечера. Мы есть хотим. У нас нет завтрака. Вместо завтрака у нас кофе с булками.
Подали бифштекс.
– Фу, ножик даже не берет! Вот до чего засохло! – говорит отец семейства. – Этим бифштексом ежели швырнуть в человека, то ушибить можно.
– Ничем ты не доволен. Полей его подливкой – вот он и размякнет.
– Да тут подливки-то нет, а просто сало.
– Говорю тебе, с трех часов в духовой печке стоит. Вон огурцы есть. Ешь.
– Что мне огурцы! Ведь я не корова. Один съел и больше не могу.
– Ну, вареной колбасы за чаем поешь. Через два часа чай. Сосисок тебе сварю на самоваре.
– Есть у вас еще что-нибудь?
– Был рисовый каравай, но тебе ничего не осталось. Дети весь съели.
– Ну, и на том спасибо. Сеня! Принеси мой портсигар! Да дай газету, – обратился отец семейства к сыну, вставая из-за стола.
– Спать сейчас завалишься? – спросила жена.
– Да что ж теперь в эдакий дождь делать! Устал как собака. Прилягу до чаю. Ведь встал сегодня в шесть часов утра. Тебе хорошо, коли ты спишь до девяти.
– Не оттого ты устал, что в шесть часов встал, а оттого, что винтил вчера у Марка Лаврентьевича до часу ночи.
– Матушка, уж надо же мне иметь хоть какое-нибудь развлечение. А то я, как дилижансовая лошадь, каждый день на службу и со службы… Да весь день занят, да разные неприятности… Если уж не винтить раза три в неделю…