Пора раскрыть секрет этой солидности, он прост: Буренко был очень, очень толстым, объемным, огромным человеком! Человек-гора! Поэтому, вы сами понимаете, пить с Петром Буренко было абсолютно невыгодно. Слишком разные весовые категории.
Но на этот раз он был, хотя и при мелких, но при деньгах. Пришлось составить и ему компанию…
…Электричка остановилась, и вагон начал быстренько пустеть. «Конечная остановка Молодечно, конечная… Просьба покинуть вагоны… Молодечно! Конечная остановка…» – неприятным гнусавым голосом причитала проводница, проходя между последними редкими, заснувшими или просто малоактивными, пассажирами вагона.
Было уже, вероятно, часа два пополудни. После минской суеты молодечненский вокзал казался пустым. Поезд на Гудогай, как мы и планировали, не замедлил ждать. Однако перед посадкой мы успели еще сбегать в местный магазин за «чернилом». «Апгрейд» прошел успешно и окончательно «дал на ноги», которые и без дозы не очень уверенно чувствовали себя на грешной земле. Поддерживая друг друга, очень неровной походкой мы продвинулись на перрон. Людей почти не было. Поэтому, разумеется, появление двух нетрезвых и шумных «малых» было сразу замечено местными стражами порядка.
– Ну что, наркоты? Попались? Что, вокзал с «Голубым Дунаем» перепутали? – раздался «родной», безошибочно узнаваемый из многих, голос мента.
– …Мы ни с какого не с «Дуная». Мы из Минска едем в Вильнюс, – говорим.
– А билеты у вас есть?
– Вот, вот… – говорю я и с гордостью протягиваю милиционерам билеты, только что, к счастью, купленные в молодечненской кассе.
– А… Повезло вам. Хорошо, что вы не наши. Свои пьяницы – вот как в печенках сидят! А вот и ваш поезд…
И мы оставили не очень гостеприимный город Молодечно. А может быть, город тут и ни при чем? Где вы видели такое место на земле, где пьяных ценят и любят? Да нет таких.
Пьяных нигде не любят. И я думаю – это правильно.
Мы немного поспали в поезде «Молодечно – Гудогай», потом в электричке Гудогай – Вильнюс и где-то в 18 часов в относительно трезвом виде вышли на железнодорожном вокзале Вильно. Было твердо решено: не брать на грудь ни грамма, пока не вывесим, как было задумано, флаг на башне Гедимина.
Но наши правильные, добрые и светлые намерения мгновенно развеялись в тот момент, как только мы вышли на привокзальную площадь. Точно напротив перехода к поездам нас встретила красивая желтая бочка, на которой по-литовски было написано «Alus». По характерному виду этой пенистой жидкости, что журчала из краника бочки, и по не менее характерному виду граждан, которые сгрудились около «кормилицы», мы и без перевода поняли, что здесь продается пиво. «Алус» стало первым литовским словом, которое я усвоил на литовской земле.