И в Пекло шагала, давно отрекаясь от рая.
О, кто вы такая, ведь все так печально знакомо,
И в имени Нина есть свет или мрак, непонятно.
Она проводила поэта с усмешкой до вечного дома,
И снова вернулась, врываясь в стихию, обратно…
Напишет потом свои яркие дивные книги,
Останется рядом, когда отвернулись другие.
Но памяти цепкой легко отвергая вериги,
Она произносит задумчиво: «О, ностальгия»..
И снова очнувшись, как будто снимая одежды,
Укуталась в шаль. И молчит, забывая о зале,
И в гордой осанке ни лжи, ни страданья, как прежде,
Ее покидают и страхи, и боль, и печали…
А что остается? Мечта о любви и о встрече,
Там в вечности дивной, они навсегда будут рядом,
А здесь все туманно, и гаснут ненужные свечи,
И речи все тише, и меркнут стихи и наряды…
Но это не старость, она ее вряд ли коснется,
Врывается в новое время его Незнакомка,
И снова в зените горит лучезарное солнце,
К его ореолу стихия земная влекома…
Она пережив его, пишет устало сонеты,
Она к молодым и талантливым снова спешит.
Эффектная дама непризнанного поэта,
Легка и упряма, и старость ее не страшит.
11 августа ушел М. Волошин
В этот день звезда сгорела
И упала в пропасть бед.
И высокий, яркий, смелый
Вышел он на белый свет.
Было тихо и пустынно
В мире, где гремит гроза,
И отчаянно-картинно
Посмотрел поэт в глаза.
И растаяли чертоги,
В небеса вела стезя,
И отчаянный, и строгий
Понял он, что так нельзя
Больше жить в тиши у моря,
Слышать чаек ропот рядом.
И с Мариной снова споря,
Говорил он ей – Не надо.
Но о чем? Какое дело
Нам до их бесед у моря,
И душа в туман летела
С чайкой, с ветром, с Музой споря,
Боль забытого романа.
Призраки былого счастья,
Не укрыться от обмана.
Шторм над миром, и в ненастье
Он уходит, не прощаясь,
В мир валькирий и сказаний.
И встречают в мире таинств
Чайки с женскими глазами.
И преследуют поэты,
Чьи-то сны, стихи и дали,
И проснувшись до рассвета,
Пребывает мир в печали
Август тает, и осень уже на пороге,
И немного смущает течение дней.
Нет, не лето, а жизнь беспощадно уходит,
Заблудилась душа среди грез и теней.
Это остров надежды нас манит, я знаю.
Это вера еще не растаяла, но,
Танго вновь исполняет там осень шальная,
Не сластит, а горчит дорогое вино.
И мужчина, как призрак забытой стихии,
Мой портрет он напрасно пытался писать,
И на лунной дорожке застынет Мессия,
А Поэт затерялся в тумане опять.