Шарм серебряного века. Филологиня - страница 40

Нам бы тоже беседу продолжить, слепая

И печальная осень пришла на порог,

Это августа в тумане рассеянном тает

И уходит, нет, он задержаться не смог.

Две двадцатки нам новые шлют испытанья,

И печаль запивает мой призрак вином,

Ничего не останется, только свиданье

Там с Пегасом, летящим в туман за окном.

И о чем-то твердит, улыбаясь, Марина,

И смеется во мраке ученый мой кот.

Жизнь порою жестока, а память невинна,

Этот августа с усмешкой невинной пройдет

Доброе, злое, ничтожное, славное, —

Может быть, это всё пустяки,

Д. Мережковский

В туманной полночи за гранью мирозданья

Явился миру гений и злодей,

Творец его несозданных созданий,

И Демон тех стихий и площадей.

Его Мессией звали в миг явленья,

Он был печален и порой угрюм,

И не познавший чудные мгновенья,

Томился от идей и грустных дум.

Его жена была экстравагантна,

Она из настоящих светских львиц.

И искры тех непризнанных талантов,

В экстазе грез над пропастью неслись.

Философ мрачный гневно улыбался,

Антихриста являя и Христа,

Он Павла с Александром не боялся,

Идти всегда готов был до конца,

И в миг, когда небесные создания,

Испуганные, улетали прочь,

Жила в душе лишь боль очарованья,

Его России догоравшей ночь.

Как дома, он останется в Париже,

И не поймет, какая эта спесь,

Узнать тот мир, он дальше или ближе,

Но он сгорел и остается пепл.

И улыбалась кротко муза ада,

И с ним она осталась до конца,

В нем гений и злодейство, но не надо,

Не забывай усталого лица…

И книг его внезапная стихия,

Очаровала души в час ночной,

И где-то догоравшая Россия,

Грозила и бедою и войной.

Но он ушел, не ведая той боли,

И той грозы не зная роковой.

Был окрылен бессмертною любовью.

Ему лишь снился Блоковский покой.

Век серебром увенчен, в час расплаты

Никто не встретит, только хмурый дождь,

Они ни в чем, ни в чем не виноваты,

Останется воспоминаний дрожь.

И доживет до призрачной победы,

Его любовь, и в странный этот миг,

Явилась тень, все тяготы изведав,

О чем он плакал среди грез своих?

И Фауста там встретит Маргарита,

И счастье заслужившие сполна,

Они стоят в том домике, увитом

Лозою виноградной, и вольна

Она еще оставить и остаться,

Он о Поэте дописал роман,

И долго будет молния метаться

Среди стихий, страстей, и дальних стран

И лунная дорожка проступает,

И тяжелы над пропастью шаги,

Никто не видит и никто не знает,