Дорога, как нитка, на которую нанизаны сушеные ягоды-бусины, соединяет не только города – но и истории, и людей, и судьбы… бывает, в самой причудливой комбинации. Ни дать, ни взять, как на обереге из тех, что плетут колдуны рода дерев и трав: от случайной пули, от злого взгляда, от других колдунов и их черных помыслов. Или от внезапной – страшной – смерти.
Закат разлился последней яркой вспышкой – солнце выползло из облака, расцветило рыжими лучами все вокруг и провалилось за самый высокий из горных зубцов на западе.
Остановившийся на короткий миг всадник снова шевельнул поводьями – закат, конечно, красив, но не стоит терять время. Ведь тогда зачем срезал дорогу-то?
В собственный двор он въедет, уже когда на небе зажгутся первые бледные искорки звезд, а от заката останется только тонкая медная полоска у самого горизонта.
Наверное, именно в это лето, именно в этот закатный час какой-то странный неведомый колдун заплетал нитки дорог близ Рэд-Крик в свой чародейский узел; только вот, разумеется, знать об этом ни путник в прерии, ни путник без коня, ни путник у железной дороги не могли.
Нью-Мексико, год 1887, округ Сокорро, Рэд-Крик и окрестности.
Внутри кабака было сумрачно, накурено и шумно. Мутные стаканы, сонный бармен – длинный, тощий тип с желчным лицом, сальной индейской косицей на полулысом черепе и длинной пестрой серьгой в ухе. Выпивка дрянь, клиентура не лучше… то, что надо. Никому тут до него нет дела, и это отлично. Джойса все устраивало. По крайней мере, поначалу – пока его размышления не прервали. Джойс тут же подумал, что его с самого начала не устраивал городишко – но выбирать не приходилось. Хотя бы было время все обдумать и не привлекать внимания, и то дело – но все же кому-то он понадобился.
На стойке с легким стуком возник стакан, наполненный непонятным пойлом – буро-багровым, мутным, решительно неаппетитным. Бармен подтолкнул стакан поближе к нему. Месиво в стакане тяжело всколыхнулось.
– Я не заказывал, – Джойс чуть вздернул бровь, взглянув на бармена. – Тем более… это.
– Вас угощает тот джентльмен, в дальнем углу, – бармен ничуть не изменился в лице, протирая мутноватые стаканы ветхим полотенцем.
Джойс качнул стаканом – его содержимое остро пахло дешевым виски и почему-то томатным супом, в глубинах густой жидкости колыхался рыже-буроватый, мутный крупный кубик льда.