– Но ты Маргарите про это, всё-таки, не говори, – посоветовал он, – что ж она, зря почести оказывала, свечку жгла…
– Да ну её! – Шевлягин помолчал, погрустил и вдруг вскинулся: – Ты видал, где она бочку для мусора поставила?
Но Егоров вступился за женщину:
– Ну а куда ж ей ещё мусор девать, если ты весь бугор своим дендропарком занял?
– Куда-куда… Не знаю, куда, – буркнул Шевлягин.
– Ленина расколотила, – вспомнил он, – известковую крошку курам даёт. А ведь это была не просто статуя, это исторический артефакт! Свидетельство времени!
– Ген, да ладно тебе…, – добродушно сказал насмеявшийся до изнеможения Славка.
– Вот тебе и «ладно»! А Егорова возле этой статуи, может, в пионеры принимали! Да, Иван Иваныч?
– Нет, меня в пионеры в церкви приняли. Там в ту пору «красный уголок» был. Ну а потом уже склад…
– Но в школу ты мимо этого Ленина ходил?
– Ходил, а как же!
– Ну вот, а теперь его мои куры клюют. Полмешка уже осталось…
Заметив, что Славка снова затрясся, Егоров укоризненно глянул на него, но и сам не сдержался, отвернулся и стал всхлипывать и вытирать слёзы.
Наконец, все трое притихли и, всё ещё улыбаясь, стали смотреть на реку – на гладкую, спокойно текущую воду, на чайку-рыболова, смирно сидящую на воде.
– А может…, – не меняя направления взгляда, неуверенно начал Славка.
Егоров кивнул и подхватил:
– Да, вот и я тоже подумал…
Оба обернулись к Шевлягину. Тот насторожился.
– Чего это вы?
Егоров спросил:
– Ген, а может Шняга твоего Ленина соберёт?
– Только это… Как бы она его не оживила! – Засомневался Славка.
– Да будет тебе ерунду-то молоть! – рассердился Егоров, – известь, она и есть известь!
– Пошли! – Шевлягин так решительно встал, будто это не он, очнувшись недавно от обморока, лежал на траве и играл в гляделки с селивановским котом.
Мешок с измельченными фрагментами статуи изъяли из курятника и перенесли под берег, в центральный зал Шняги, никем пока ещё не занятый. Звезд под сводами зала теперь не было, но пол в центре по-прежнему излучал неяркий голубоватый свет. Славка сбросил с плеча тяжелый мешок, схватился за углы и рывком высыпал содержимое. Взвилось облако светлой пыли.
Явился Юрочка. Он подошёл, посмотрел на горку белых камней и снял фуражку. Славка аккуратно свернул мешок. Все отчего-то опечалились, помолчали немного, вопросительно переглянулись, вздохнули – «ну что, пойдём?» – и ушли, наказав Юрочке в этот зал никого не впускать.