И тут меня понесло до шкафа с одеждой. Хотя знаю же, что нечего мне там делать. И вот я уже перебираю вещи, касаюсь, вдыхаю медленно. Скромное всё, но хорошенькое. Да и не обязательно такой эффектной девушке броскую одежду. Всё равно с ног сшибает.
Так, Винсент, иди мимо белья. Иди! Не трогай, не смотри.
– Кто ты, Алиса?
Принюхался к блузке. Одуреть, как мне вкусно! Я уже маньяк? Господи, крышу-то сносит… а тут…
– Грозой пахнет.
Попятился, упираясь в диван. Осел, соображая, где же ещё искать что-то говорящее. Списки знакомых? Связи на работе? Должно быть в ноутбуке и соцсетях, но с электроникой у неё, очевидно, не ладилось: ноутбук сгоревший, под столом кухни целая коробка с порчеными электроприборами. Рядом коробка с крошками-баночками и бирками «мамин джем». Открыл одну, понюхал: аппетитно.
Около дивана полка с журналами и блокнотом, где нашлись несколько фотоснимков. Алиса и родители – счастливая, улыбчивая девчонка. Такой беззаботной я её, пожалуй, не видел. Выпускной, в руках диплом, рядом мать. Уже меньше беззаботности. Новый год на работе. Ноль эмоций, одно уныние на лице.
Забрал себе. Но нужно мне другое. Вроде психологического портрета моей смазливой убийцы до того, как она попала в Сакраль. Но я в безнадёге задираю голову на спинку не слишком удобного дивана.
Устал гоняться за призраками. Вот так бы лечь и вздремнуть. Без графиков. Глаза уже не открываются – манят в сон. Я на зелье неделю, ни разу не спал, продлевая бодрствование, потому что дел завал и спать тупо некогда. И впереди ещё дело в Ординарисе, да и с Алисой не разобрался.
– Лис, ну покажи что-нибудь эдакое… – шепчу сквозь полудрёму. Заставлю себя открыть глаза и вырывается, – Мать твою…
Это сразу было здесь? Вряд ли. Будто тенью начертанные слова на белом полотне потолка, а мне даже не нужно зелье адаптации в языке, чтобы прочитать и понять, потому что это сакрит:
Где был рассвет – теперь закат.
Где солнце было – ночь настала.
В хрустальном взгляде воцарился ад,
сквозь мрак тумана сердце биться перестало.
И в пламени струящейся крови сон грезится сквозь раны.
Внутри тумана прах Земли, вокруг него…
паденье со скалы в пучину пропасти бездонной,
я вижу ад – хозяин старины ведёт меня туда безмолвно
сквозь бренность ветхой седины.
Кровавой лентой судьба связала руки,