«Деваться некуда, придется по лестнице идти», – подумал воин.
Ухватив тело того разбойника, который был побольше, он поднял его перед собой и пошел к лестнице.
Скрип досок был явно некстати. Воин перевернул тело врага, уложив его спиной к спине, открыл дверь и прыгнул что было сил вниз с лестницы. Прыжок удался. Бутерброд из тел воина и басурманина сверху звучно приземлился на деревянный настил первого этажа. Да, приземление было не из приятных, звонче всего ударился лоб воина, благо нос провалился в щель деревянного настила и не был сломан. Упали они прямо в ноги к басурманам, которые выругались на своем и с боевым кличем «Бур-бур-база!» (достоверно никто не знает, чего они там кричали, живых очевидцев с того времени уж точно не осталось) бросились вверх по лестнице. Под телом тучного басурманина воина и не заметили.
Воин ждать не стал, когда раскусят его уловку. Вылез в ближайшее окно и поспешил исчезнуть из захваченного басурманами селения. Пробежав шестьсот шагов, он остановился.
С горестью и яростью смотрел на пылающие огнем дома. Ком в горле встал, когда он вспомнил тех немногих, кто погиб, не успев уйти. Успокаивало лишь то, что мирных жителей удалось увести благодаря воинам и добровольцам, среди которых был и наш воин, создавшим видимость жизни села.
–
Воины, что ж, наша участь такая, мы рождены, чтоб
умереть в бою. Мир вам, братья, – произнес вслух воин.
Отступать и бежать было не по себе. Однако нужно было бороться за следующее селение, именно туда жители и ушли.
Веромир прибыл в назначенное место первым.
Он ждал, через час появился Славясил.
–
Есть кто живой? – спросил на зависть бодро Славя- сил.
–
Да как сказать, – ответил Веромир. – Не мертвы, значит, живы.
И добавил с сарказмом, трогая челюсть:
–
Зубов недосчитался, а так дышу. Однако спасенные жизни важнее любой гордости.
– Ну все, пора, идем дальше, – поторапливал Славя- сил. – Не успеем, всех жителей к богам отправят.
Славясил был старше Веромира. Это был широкоплечий, с мощным телом воин. Уважаем в селении, был главной оборонной опорой жителей. В свои пятьдесят он вдоволь послужил князю. Из-за многочисленных ран был отправлен с почетом в родные места. Два года жили спокойно, сеяли, убирали хлеб, играли свадьбы, рожали детей. Но где-то просочилось воронье…
Славясил бежал наравне с Веромиром. Хотя тот заметил гнетущую Славясила боль. Скулы последнего то и дело передергивались, видимо, старые раны давали о себе знать. Бежали не слышно, будто ветерок, легкий и быстрый, двигаясь друг за другом, так как на тропе умещался только один.