– Не нравится мне, что он не шевелится, – сказала Любава, оглядываясь с опаской на Влада, – сидит как кукла.
– Может, человек в шоке, – предположил Ринат.
– Но не до такой же степени!
– Если бы все преступники после совершения преступления впадали в такой шок, – начал было Аветик.
– То у нас была бы не жизнь, а малина, – усмехнулся Ринат.
– Типа того.
– Мне кажется, он не похож на убийцу, – шепнула Любава.
– Я заметил у него на рукаве кровь, – сообщил Григорян.
– Ещё неизвестно, кровь ли это.
– Я уверен, что кровь. У меня глаз алмаз.
– Вот отправим в лабораторию, и Незовибатько проверит твой алмаз!
– Ты хотел сказать – куртку.
– Точно!
– Александр Романович! Смотрите! – воскликнула Любава и протянула следователю пластиковый лист. – Свидетельство о браке.
– Да наш Влад, оказывается, не просто любимый человек убитой, – удивлённо протянул Наполеонов, пробежав глазами по документу, – а самый что ни есть законный муж! – и похвалил оперативницу: – Молодец, Любава!
– Только он теперь уже не муж, а вдовец, – заметил Ринат.
– Точно! И, значит, наследник всего движимого и недвижимого. Интересно, остались ли у Гурьяновой другие наследники.
– А что сказала эта её подруга?
– Соболева ничего не сказала. Каждое слово мне пришлось из неё клещами тащить. Она даже словом не обмолвилась о том, что Гурьянова была замужем за Шафардиным.
Наполеонов приблизился к креслу и потряс свидетельством о браке перед носом мужчины:
– Ну что, Влад Анатольевич, будем говорить или как?
Шафардин поднял на следователя глаза.
– Ожил, – шепнул участковый.
– Сейчас всё отрицать будет, – проговорил Аветик с некоторым сожалением.
Но Шафардин, так и не произнеся ни слова, снова уронил голову на грудь.
– Так, – сказал Наполеонов, – осмотр мы завершили. – Он попросил подписать протокол сначала Марину Витальевну, а затем разгневанную Авдотью Фёдоровну.
Влада подняли на ноги. Когда на его руках защёлкнулись наручники, молодая соседка воскликнула:
– Что вы делаете? Зачем?
– Гражданин Шафардин задержан.
– Как задержан? За что?
– По подозрению в убийстве Жанны Савельевны Гурьяновой.
– Этого не может быть! – воскликнула Марина Витальевна и в испуге прикрыла рот своей маленькой аккуратной ладошкой.
Наполеонов успел с удовлетворением заметить, что ногти женщины окрашены лаком светло-розового оттенка.