Вот так, лорда и эссины здесь нет, есть лишь Валантен и Тьяна. Мужчина и женщина, пришедшие в Храм.
– Да… да, – ответили они, теперь по очереди, Валантен так и держал Тьяну за руку.
Он отпустит её лишь после венчания.
Священнику подали венцы, он надел меньший на Тьяну, больший на Валантена, для чего тому пришлось нагнуться – священник был невелик ростом. Золотой обруч удобно и плотно лег на голову – видно, причесывали Тьяну со знанием дела.
Священник заговорил, медленно, певуче и непонятно, на древнем языке. Иногда в его речь вплетались и фразы на языке обычном, но Тьяна вдруг поймала себя на мысли, что тоже их не понимает, просто слышит голос, и рука Валантена для неё – самое важное, что может быть на свете.
Самое важное сейчас, и… неужели только сейчас?
– Согласен ли ты, Валантен, быть мужем Тьяны, отныне и навсегда? Любить, почитать, заботиться?
– Согласен.
– Согласна ли ты, Тьяна, быть женой Валантена, отныне и навсегда? Любить, почитать, заботиться?
– Согласна.
А подписанный договор такая глупость, потому как что значит «семь лет до развода»? Что вообще значит «семь лет», если есть только «отныне», и, может быть, будет «навсегда»?
Священник подал руку Валантену и повел их вокруг алтаря, медленно повёл, и этот короткий путь показался отчего-то долгим и необычайно важным, и огонь на алтаре немного поднимался с каждым шагом, становился выше, а под конец поднялся ещё выше и осыпался искрами.
– Очень хорошо, дети мои, – священник отчего-то был доволен, – да не потеряет вас взгляд Всевышнего, и Пламя Вседержащее для вас не погаснет никогда.
А Тьяне стало так хорошо и захотелось смеяться, а когда Валантен отпустил её руку, первым порывом было найти её опять.
Отныне и навсегда.
С ней что-то случилось. Мутился разум? Чуть-чуть. И было хорошо.
А священник уже отошёл, его не было рядом. Обряд закончился, и они могли уйти. Вот ещё браслеты…
Валантен тоже улыбался, не пряча клыков, и ничего страшного и неприятного в этом не было. Он взял браслет и надел ей на руку, слышно было, как щелкнул замочек. Она тоже взяла браслет и надела ему, замочек оказался такой тугой, что она с трудом его застегнула. И вдруг – да, в этом было больше веселья и её любопытства, чем ещё чего-то, – она провела рукой по тыльной стороне его кисти, пропуская густую короткую шерсть между пальцами.