Арабский язык, география и история, религия арабских стран, турецкий, иврит, английский, французский языки, введение в литературу, история мировой литературы – вот предметы, которые изучала Соня. Каждый был интересен, преподаватели все как один буквально заражали студентов, почти каждое занятие приятно горчило новым и неизученным. Соню будоражило от новых знаний. Истинный потомок великого Михайло Васильевича!
Несмотря на нехватку времени, Соня все-таки выкраивала час каждый вечер на описание уходящего дня. В большую желтую тетрадь неразборчивым почерком заносила интересные события, встречи, новые знакомства. Нельзя сказать, что это был дневник девушки в обычном классическом понимании. Страницы, принявшие на себя эмоции и девчачьи переживания, часто без дат и точного описания, были скорее записками эмоционального свойства. Оказавшаяся без Лилии и Илоны Соня ощутила потребность выкладывать свои мысли на бумагу, перешедшую в ежевечернюю привычку. Часто описания событий носили глубокую эмоциональную оценку, подчас чересчур болезненную и преувеличенную. Позже София Титова, известный писатель, номинант литературной премии «Русский Букер», будет часто заглядывать в большую желтую тетрадь, заимствуя героев и вдохновляясь новизной эмоций первокурсницы Сони.
Второй семестр добавил новых возможностей. Например, преподавание литературы на английском – пока факультативно. Соня решила попробовать. Первое занятие началось после окончания восьмой пары в небольшой аудитории на втором этаже. С некоторой робостью Соня заглянула в класс. Трое юношей и две девушки. «Немного», – подумала Соня. Присела на свободное место, приготовила тетрадь, ручку. Незаметно стала рассматривать юношей. Все трое явно были иностранцы.
Аудитория небольшая в сравнении с остальными полуанфиладами, где проходили обычно занятия – те напоминали римские амфитеатры: огромные и звонкие, разделенные ярусами на элементы, помещения. Нежно-мятные стены казались пластичными и живыми. Иногда во время занятий Соня оглядывалась назад и замечала, что стены слегка перемещаются, хитро маскируясь легким изменением угла солнечных лучей, в изобилии падающих из огромных, в пол, закругленных сверху окон. Так тихонько, привнося магический оттенок в восприятие предметов, развивалась Сонина необычная форма дальтонизма. Позже она обнаружила, что совсем не видит пару цветов, но на качество жизни это не имело ни малейшего влияния, и она только подсмеивалась над своим странным недугом, который и болезнью-то нельзя было назвать.