Осенью по косогорам лежали огромные ленты белых холстов. И опять же никаких контролеров, и никто никому ничего не платил. Вот такой колхозный сталинский коммунизм застал Георгий на заре своей юности. Но уже потом, после училища, в 1960-м, молодой лейтенант посетил родную деревню и ничего подобного уже не было. Не было ни некрасовской деревни, ни бунинской, ни сталинской. Деревня потеряла душу. Оскудение родной деревни началось позже при Хрущеве.
После Колымы Георгий ощущал себя совсем в ином мире. Природа, лес, лисы, зайцы, ежики, грибы и земляника, реки, весеннее половодье и зимний лед. Кони и телеги. Качели на Троицу, игра в лапту на деревенской околице, летние вечера на пятачке под ракитами, гармонь, балалайки, танцы, частушки. Незабываемая деревенская школа за три километра от деревни в соседнем большом селе, и многое-многое другое, что давало связь с прошлой жизнью предков, что соединяло простую прекрасную деревенскую жизнь с великой русской литературой и закладывало в сознание и душу основы любви к отечеству.
Многое повидал Георгий за свою жизнь в стране и в мире, но образы и впечатления русской деревни оставались одним из ярких и дорогих впечатлений на протяжении всей его жизни. «Мы родом из детства» – помнил Георгий известную фразу из знаменитого фильма. Вспомнил Георгий и рассказы своих друзей об их детских годах, об их детских впечатлениях. Дети войны, дети блокады, дети Гулага.
Двадцатый съезд коммунистической партии Советского Союза 1956 года открыл дорогу в высшее инженерно-техническое училище в Ленинграде, а затем, как один миг, двадцать пять лет в инженерной службе на Северном флоте и, как награда за безупречную службу, перевод в Севастополь.
В отворенном окне во всем своем южном великолепии тихо дышала севастопольская ночь. Думалось легко и спокойно. Сняв с полки том советской военной энциклопедии со статьей о Великой Отечественной войне, Георгий быстро просмотрел материал о начале войны. Да! Ничего о Севастополе. Почему? Если еще в 3 часа утра начался налет, и он был победно отбит, причем так, что были сбиты вражеские самолеты и были первые жертвы, почему бы и не писать об этом? В героическом небе Севастополя должна сиять еще одна героическая звезда.
Недовольный и неудовлетворенный Георгий Михайлович открыл в военной энциклопедии и другую статью, теперь уже о Черноморском Флоте, но и там ни слова о первом налете на Севастополь. Продолжая оставаться в состоянии неудовлетворенности, Карамзин открыл статью об обороне Севастополя 1941—42 годов, где опять ни слова о первом налете. В тяжелой задумчивости Георгий Михайлович стал изучать состав редакционной коллегии Советской военной энциклопедии издания 1976—1980 годов. И с большим удивлением обнаружил один очень удивительный факт. Оказалось, что военно-морскую редакцию энциклопедии возглавлял Адмирал Флота Советского союза Сергей Георгиевич Горшков. При Сергее Георгиевиче Горшкове и прошла почти вся военно-морская служба Карамзина. Но дело совсем не в этом, а в том, что 22 июня 1941 года капитан первого ранга Сергей Георгиевич Горшков служил на Черноморском Флоте, был в Севастополе и возглавлял бригаду крейсеров. То есть, был прямым участником и очевидцем всех событий первого дня войны в Севастополе. И при этом, во всех редактируемых им статьях – ни одного слова о первом налете на Севастополь ранним утром 22 июня 1941 года. «Как так? Почему?» – еще более разволновался Георгий. Немного успокоившись, Георгий Михайлович отправился в путешествие по интернету. Открыл первый ранний Хрущевский однотомник истории Великой Отечественной войны, затем поздний Хрущевский 6-томник, затем великолепно изданный Брежневский 12-томник, и ни в одном из этих изданий не обнаружил ни одного упоминания о первом налете на Севастополь в первый день войны.