Через минуту эхо отразило последние звуки катастрофы, снова стало тихо. И только клубы черного дыма, подсвеченные оранжевым, поднимались в начинающий бледнеть прохладный воздух…
…Командир подразделения спасателей устало облокотился о капот пожарного УАЗика и прикрыл глаза. Целый день они тушили пожар, растаскивали завалы. И вытаскивали из покореженных обгорелых вагонов людей… Сотни… В основном – погибших…
Командир отвернулся от черных остововов вагонов, от красных пожарных машин, от техники, стаскивающей бесформенные лохмотья дымящегося металла с насыпи, от белых машин скорой помощи… И от длинных рядов тел, накрытых синим целлофаном, на зеленой траве недалеко от насыпи…
К нему подбежал молоденький спасатель с большим термосом.
– Командир, кофе может? Горячий…
– Давай… Крепкий?
– Да, с коньяком… Для запаха… – спасатель устало улыбнулся – Вроде заканчиваем. Там эти… Журналисты просятся… Пустить?
– Сколько выживших? – недовольно поморщился командир, услышав о журналистах, отхлебывая крепкий ароматный кофе из пластмассового стаканчика.
– Шестьдесят четыре. Почти все со стопроцентными шансами.
– Почти?
– Там… Девочка маленькая… Тяжелая… Остальные нормальные…
– Насколько тяжелая?
– Очень…
– Пошли, покажешь…
Они подошли к машине скорой помощи. На носилках лежала совсем маленькая, лет двенадцати, худенькая девочка с двумя косичками. Даже беглого взгляда хватило командиру понять, что шансов у нее мало… Он наклонился к бледному лицу девочки и прошептал:
– Давай, маленькая, борись… Тебе жить надо… Живи…
Он провел ладонью по рыжим волосам девочки, отметив холодность ее лба.
Золотистые ресницы дрогнули и зеленые глаза, наполненные болью, уставились в глаза командира. Белые губы шевельнулись, но тут же сознание покинуло девочку.
Командир выпрямился, стиснув челюсти.
– Выживет? – резко спросил он у врачей.
– Она вся переломана… Внутренние кровотечения… Легкое пробито… Сотрясение… Ожоги… Сложно сказать – пожилой врач виновато пожал плечами.
– А родители? – спросил он у молодого спасателя.
– Да как тут понять? – спасатель повторил жест доктора – Потом разбираться будем…
– Ладно. Ты прав. С живыми потом разберемся. Отправляйте выживших. Потом только журналистов пускайте.
Они быстро зашагали к автобусу, в котором сидели те, кто мог ходить и кому особенно повезло не получить серьезных травм.