— Если ыы, я ы, ваще б… — лицо
у старого сильно покраснело, как бы это у него давление не
поднялось. Где я здесь лекарства возьму? — Головой думать надо!
Головой! А не…
— Да, ладно тебе, дед,
девчонки — красивые хоть? Или, так себе? — дед зло зыркнул и
отвернулся от меня. Только видно, как плечи у него поднимаются,
когда он вдох делает, и опадают, когда выдыхает он.
— Вот же ж… Ведь чувствовал,
чувствовал, что от тебя проблемы будут. Ты пойми, дурья твоя
голова, девки уже в ошейниках, а на ошейниках — герб королевский.
Забудь! Вот и все!
— Как это? Ты что? Предлагаешь
их там оставить? Да ты что? Их нужно освободить, дед! Это ж
девчонки? — охренеть, не нужны деду девчонки от слова «совсем».
Беда-то, какая! Ишь, чего удумал…
— И что? — спросил меня
дед.
Ну, да — «и что?». Это мне
они, может быть сгодятся на что-то, а деду они зачем…
— А зачем королю столько
рабынь? — спросил я его и сразу же прочел в его мудрых, но пока еще
слезящихся, глазах ответ на все свои вопросы.
— Всех, что ли? — и прочел еще
один ответ, а вот он мне совсем не понравился. Жадный какой-то этот
их король. Хын ему в задницу! Освободим девчонок от сексуальной
отработки. Пусть гвардейцев своих лучше обрабатывает.
— Так что, дед? Так и бросим
devok, оставим их на поругание? Какие же мы после этого russkie? А
как жить потом будем?
Полчаса дед разговаривал
исключительно матом и, похоже, ему даже слушатель не нужен был. А
потом он согласился.
— Ладно. Вытащим их с корабля,
— и я улыбнулся, наконец-то, давно бы так.
— Вытащим и здесь где-нибудь
прикопаем! — вот тут и я чуть не подавился, но уже не слюной, а
возмущенным воплем разбитых надежд.
— Им без разницы, где лежать.
Перестанут их искать, еще раз придем, да откопаем, может быть. Что
ты на меня тута смотришь? Я тебе чего? Смотрит он! Не пойду я по
лесу с этими… этим… тем… и другим… Точка.
Междулюдье
Два чела, сидящие друг
напротив друга, сидели и молчали, глядя друг другу в глаза. Оба
были напряжены и оба были настороже. В принципе, несмотря на
некоторую схожесть телосложения и характера, братьями их бы не
назвал никто. Серые глаза и тонкие губы, ямочка на подбородке и
морщинка между бровей, отнюдь не повод делать какие-то
выводы.
Разделяющий челов
голографический экран мерцал, время от времени по нему пробегали
полосы помех и некая рябь, но в целом, изображение оставалось
выпуклым и зримым. При желании можно было пересчитать количество
ресничек на набрякших веках, хотя я и не представляю, за каким
четом это могло кому-нибудь понадобиться.