Стол стоял, гордясь гранями, на своих четырёх. Он незримо присутствовал в жизни скатерти, иногда оголяясь, когда её уносило, например, в прачечную, но в основном она была сверху. Он привык к ней. Хоть помятая, но своя. Ничем особенным удивить её он не мог, просто был под рукой. Удобный, шершавый, есть за что зацепиться. Всегда молчаливый – а что дерево может сказать? И скатерть всегда возвращалась. Разглаживалась сверху. Обнимала тёплым льном. Стол терпел и локти, и стакан. Почему до сих пор не ушёл от таких столо-скатертных отношений? Просто привык. Пустил корни. Ему нравились сумерки, игра теней, резкие контрасты. Как-то раз он собирался сказать: «Ну ты и кьяорускуро», но не хотелось обидеть Караваджо. Порой, на грани полного тенебризма, хотелось всё бросить, найти нормальную тумбочку, поставить её рядом, царапаться пером сквозь пергамент в каком-нибудь клерко-офисе, как все. И тут ещё эта странная компания – старик, юнец и ниже среднего возраста человек с большим пальцем вверх. С гранатами. Тем более один из них с бородой.
Скатерти было всё равно. Она чувствовала, стол уже не тот, задор пропал, смягчился годами о лён. Ей хотелось на воздух, надуться алым от розэ парусом. Или хотя бы упасть на траву, ощутить приятную тяжесть завтрака, фруктов, нового платья. Поправить новую шляпку. На худой конец, в сады Живерни упасть, вытянуться всеми волокнами по перспективе, смешаться с красками, раствориться в расплывчатой листве и красном. «Может, уйти к Клоду Моне? Он успешный, удачливый, в лотерею выиграл сто тысяч франков. Да и моложе лет на четыреста», – мелькали непонятные для скатерти импульсы: думать она не умела, да и не хотела, просто чувствовала, что правильно для неё сейчас, а что нет.
Тем временем компания за столом делала то, что и положено гостям на отдыхе в Испании за завтраком. В прозрачном графине плескалось холодное белое. Короткое и яркое, как первая поездка на море, счастье. Лицо человека с графином уже расплылось в какой-то странной, широкой, землянистой улыбке, было ощущение, что графин далеко не первый. Скатерти было всё равно, она не раз уже смотрела на это снизу вверх. Поначалу пыталась остановить, позвать, потянуть за собой в зелень, в горы, вверх, хотя бы в прачечную. Потом смирилась, обхватила себя за прошлое, сникла смятыми складками.