И в кромешной тишине фраза мамы: «Прости меня». И голос отца: «Я никогда не смогу этого простить». И неожиданно шатающаяся сгорбленная фигурка резко постаревшей мамы на пороге. Откуда силы взялись самостоятельно встать и выйти! Уложили в кровать, и она сразу заснула в беспамятстве. В первый раз попросила прощения у отца. И беспрекословно приняла отказ. За что? Что такое могла совершить добропорядочная мать и жена, что даже перед смертью не заслужила прощения от любящего мужа. Этого нам не удалось уже узнать. Родители не стали отвечать на расспросы и унесли эту тайну с собой в могилу. Как, впрочем, и тайну моего рождения.
Отец ушел первым. И мама уже не осознавала практически ничего. Только общалась с кем-то невидимым. Цеплялась одной рукой за край кровати, а второй рукой постоянно проверяла, рядом ли лежат трубки домашнего и мобильного телефона. Кровать и телефонные трубки были единственными тонкими ниточками, за которые она держалась иссохшими, как куриные лапки, руками, чтобы не умирать. С большим опасением ей сообщили о смерти отца, она лишь поинтересовалась, есть ли у него костюм и место на кладбище. А когда ее поднесли к гробу попрощаться с мужем, просидела в оцепенении, не проронив и слезинки. Ее мысли были уже совсем в другом измерении.
В момент выноса гроба в комнате матери был жуткий грохот. Затем с криком выбежали из комнаты ее сестры. Неожиданно какая-то неведомая сила одновременно подняла в воздух шесть цветочных горшков, сместив их со стола и подоконника на пол. Горшки не разбились. А вот земля рассыпалась и на столе, и на полу. Все решили, что это папа решил так с ней попрощаться.
В эту ночь я отпустила отдохнуть сестру и сиделку и осталась с мамой наедине. Она находилась в ступоре, но, после того, как ее переворачивала на другой бок для профилактики от пролежней, возвращалась в исходное положение и еще сильнее и крепче цеплялась пальцами за край кровати так, что пальцы скрипели. Откуда только такая сила в этом изможденном тельце! Даже разговаривать уже недели три практически не хватало сил. Я укутала ее одеялом и примостилась в кресле. Не хотелось выходить в прихожую, где сегодня стоял гроб отца. Как только меня стало морить сном, мама неожиданно закричала грубым мужским голосом: «Нет! Я не буду убивать Машу!!!» Затем с широко открытыми глазами застыла в жуткой гримасе, тяжело дыша и рыча, как дикий зверь, но при этом не забывала искать рукой телефонную трубку.