Тут Влад не выдержал и попросил разрешения у председательствующей в процессе задать вопрос потерпевшей. Судья согласилась.
– Потерпевшая, уточните, пожалуйста, одну деталь. На Вас тогда трусы вообще были?
Судья, другая Заседатель, прокурор и присутствующие в зале заседания с любопытством ждали ответа. Парикмахерша, не поняв подвоха, без раздумий выдала:
Да нет, я же после душа. Так за плойкой…
Судья резко подняла молоток и с явной досадой стукнула им по подставке.
– Объявляется перерыв на двадцать минут. Заседателей и представителя обвинения прошу в совещательную комнату.
– Что же это Вы, Иван Николаевич! Давно не видела от обвинения такого сырого материала, упрекнула она прокурора.
– Да я дело получил за десять минут до начала процесса. Крутова заболела. Она должна была обвинение поддерживать.
– Закатила бы я сейчас оправдательный, всем бы нагорело. Кто там следаком был?
– Завьялова. Разошлась недавно. Так на всех мужиках отыгрывается. Дура, – не сдержался прокурор.
– Хорошо, прокуратура свободна. Мы тут сейчас всё решим.
И она объяснила, что сразу закрыть этот «цирк», вынести оправдательный приговор, значит подставить дурочку следователя, да и обвинение. Решили отправить на доследование. Там, мол, в связи с открывшимися обстоятельствами, дело закроют сами. Соседа отпустят, но мундир не замарают…
*****
Он был рад, что попал в этот эпизод, давно стершийся в памяти. Два года в качестве заседателя дали ему представление об устройстве и механизмах Советского правосудия. Пригодилось на всю жизнь.
*****
На всю жизнь… Жизнь… А что сейчас? Он знал, что это смерть. Он не мог определить срок, что прошел после его последнего мига угасания. Плывет он год, час, миг? А Файлы бьются в сознание, как осенние листья в ветровое стекло мчащегося авто. Миг и промелькнул отрезок жизни, мгновение и прошелестел другой. А вот листочек, как бы расплющился, зацепился на стекле. И пошла картинка. Нет, сцена, наполненная, как и тогда всем, что было вокруг. И он в том времени и обстановке.
*****
Они, трое студентов второго курса, смотрят футбол по маленькому, еще черно – белому телевизору. В главной комнате трех комнатной хрущевки. Осенний вечер. В этой квартире они снимают угол. Хозяин сдал им на троих самую маленькую девятиметровую спаленку, где поместились шкаф, один стул и пружинный матрас на самодельных «козлах». На матрасе можно уместится вдвоём. Спят по очереди. Третий может прикорнуть на полу, бросив на коврик полушубок.