Мысли окутало розовой дымкой. Уитни затаилась, едва дыша. Темно-карий взгляд Принца казался до того удивленным и одновременно злым, что она испугалась пуще прежнего – и этого взгляда, и собственных ощущений. Она не понимала, что происходит. Паркер казался огромным, он был почти на голову выше даже сейчас, когда она стояла на каблуках у зеленой изгороди, оплетенной цветами…
Цветы, фанты. Задание!
Люди смотрят.
Бутон пепельно-голубой розы, который она-таки оторвала, прожигал ладонь. Сморгнув наваждение, Уитни судорожно затолкала трофей в нагрудный карман смокинга рядом с элегантной бутоньеркой. Пусть берет, пусть забирает и проваливает. Потому что на мгновение – всего на короткий безумный миг – Паркер и правда показался самым привлекательным парнем на свете.
С ума сошла от потрясения.
Через силу Уитни оставила розу в покое и затравленно прижала ладони к крепкой мужской груди, не зная, куда деть руки, не зная, что вообще дальше делать и как жить. Паркер тоже словно потерялся во времени и пространстве: стоял, словно статуя, и обнимал ее.
– Майлз…ззЗз.
– М-м? – промычала она, вскидывая голову, и провалилась внутрь его взгляда. Показалось даже, что она слышит звук этого провала: словно шар для боулинга покатился по дорожке и исчез в глубине чужой души.
Они смотрели друг другу в глаза и не могли разорвать эту дикую, ненужную, абсурдную связь. Спасла музыка. Тягучая мелодия заполнила теплый июньский воздух и вывела из транса.
– Потанцуешь со мной? – предложил Крис севшим голосом, все еще не отпуская ее, и Уитни кивнула, шокированная и его приглашением, и своим согласием. Она едва переставляла ноги, и не получалось собраться с мыслями. Стоило бы спросить его о чем-нибудь нейтральном, но о чем? О бизнес-колледже разве что.
– Как учеба в Лондоне?
– Окончил с отличием, благодарю. Я уже две недели дома, в фонде Паркеров с делами разбираюсь.
– И надолго ты приехал?
– До конца лета.
– Ммм. – От напряжения больше ни единого звука вымолвить не получилось. Время как нарочно замедлилось, и каждая секунда натягивала вены, словно наматывая на часовую стрелку. К тому моменту, когда романтическая песня наконец оборвалась, Уитни готова была биться током.
Ладони Паркера словно бы нехотя соскользнули с ее талии, перестав истязать. Но он медлил, не уходил: поправил серебристые часы, одернул белоснежную манжету из-под черного рукава и открыл рот, чтобы сказать нечто явно скучное.