– Потому что я знаю таких… прошмандовок. Будет шляться с одним, с другим, а потом такой дурак как ты и женится, грешки её прикрывать. А она всю жизнь так и будет шляться, ты учти! Тебе нужна такая жена? Молчишь… Ты ж влюбился в неё! А раз влюбился, то и женишься. На то они и рассчитывают, такие хитрые сучки! Находят порядочных и морочат всю жизнь! Я понимаю, конечно, она красивая и… семья такая, необычная. Платон этот, да и родители… что, небось, обволакивают…
Я покачал головой. Это же надо, сколько всего может прийти в голову двум взрослым женщинам, глядя на наши с Таней отношения, одна Бог знает, что в голову себе взяла, и вторую настроила.
– Мам, ни в кого я не влюблён. Таня вообще… не в моём вкусе, да и… ну что я, совсем? Я люблю Альбину и не думал ни о ком другом.
– Посмотрим… – мама покачала головой, уверенная в своей правоте.
– Мам, не будем мы ни на что смотреть. Таня – мой друг, и останется другом, она мне тоже много в чём помогла. И вообще… Давай считать что этого «чудесного» разговора не было?
– Друг… с чего это ты с девчонками стал дружить? Сказочник… Ладно, – мама встала, расправила скатерть, хотя она и так была идеальна. – Ужинать будем.
– Я не хочу есть.
– Что ещё выдумал? Голодом себя морить? Или Таня считает, что ты толстый?
– Тане всё равно, толстый я или нет, это Альбина так считает, всё время упрекает этим, но при этом кормит, как на убой своими котлетами.
– Вот-вот… Тане всё равно…
Вдруг на кухне дурное Витькино пение стихло, и он… кажется, завыл? А через мгновение, вероятно, упал, потому что послушался звук упавшего тела, что-то ещё повалилось, табуретки…
Мы с мамой переглянулись и бросились на кухню. Так и есть, Витька лежал на полу, скрючившись, и протяжно стонал, прижимая руку к подмышке, ударился или… инфаркт? Господи, что же это такое…
«Скорая» приехала сюда довольно быстро, и, удивительно или нет, но та же, что забирала Таню. Они посмотрели на меня удивлённо, не сразу, но узнавая. А уходя за носилками, на которых несли бедолагу Витьку, суровый фельдшер обернулся на меня:
– Ты прям на дежурстве сегодня, парень… Приходи работать, если что.
Утром я сразу сходил в больницу к Тане, но меня не пустили, сказали, ещё обхода не было, нечего шастать.
– После одиннадцати приходите.
Я позвонил её маме, но она не ответила, в обед меня опять не пустили, а вечером я уже к Ларисе Валентиновне зашёл, несмотря на её явное предубеждение. Я застал её только около десяти вечера, когда пришёл уже в третий раз, в больницу после шести уже не пускали и в мою душу начала закрадываться тревога.