Андрей Старицкий был заключен в тюрьму, где и повторил участь старшего брата Юрия Дмитровского, умер в тесной палате «в железах», через несколько месяцев, в 1537 году. На Андрея надели не только цепи, но и подобие железной маски – «тяжелую шляпу железную», что оказалась пострашнее, чем знаменитая более поздняя «железная маска» времен Людовика Четырнадцатого.
Однако в отличие от дяди правительницы Елены, Михаила Глинского, Андрей Старицкий, умерев насильственной смертью, был с честью и со всеми торжественными почестями, положенным членам правящей династии, был пышно похоронен. Место его погребения было более чем достойное – церковь Архангела Михаила, где покоились останки всех московских великих князей и их близких родичей.
Жена опального князя Старицкого Евфросиния Хованская и четырехлетний сын Владимир Старицкий, как пособники мятежника, временно были посажены в тюрьму. Но еще более страшная участь постигла боярских сынов и дворян, принявших сторону князя Андрея Старицкого, обладавшего законными полномочиями старшего из регентов. За разделение его особого мнения о судьбах престола и государства по «великой дороге» от Москвы до Новгорода именем юного государя Ивана расставили виселицы, на которых повесили новгородских и прочих мятежников…
Конюший Овчина давно хотел переговорить с великой княгиней и юным государем насчет попрания его клятвенного слова князя и главы боярской Думы. Ему это удалось сразу же после заключения в темницу Андрея Старицкого.
– Вот и поймал ты меня, государь, на нарушении данной мной клятвы твоему дяде Андрею… – сказал конюший и прямо поглядел в глаза семилетнему Ивану. – Считаю, что потерял уважение в твоих глазах, государь, и в глазах твоей матери…
Великая княгиня, увидев, как дрогнули губы у сына, и как он стыдливо отвел глаза от смелого, честного воеводы, решилась вступиться, не осознавая толком, за кого – за сына или обесчещенного – по разумению дяди государя Андрея – любовника.
– Ты, князь Андрей, многое сделал, чтобы отвести угрозу от престола со стороны мятежника… Только никто тебя не уполномочивал давать личные гарантии насчет его неприкосновенности и безопасности.
– А епископа Крутицкого тоже никто не уполномочивал именем митрополита ручаться за безопасность приезда князя Андрея в Москву? – тихо, но со скрытой угрозой в голосе спросил Иван Овчина.