лжно. Не правильно это…. Прежде надобно бы выслушать заблудшего, а со Словом и раскаяние пр
иде….
Он взмахнул рукой, от чего замерзший рукав рясы громко «стукнул» о штаны.
– Вот как учит Православная Вера, бо свидетельствую я, что Она есть Правда….
Огромного вида всадник, в развевающихся бесформенных одеждах, голову которого скрывал капюшон, накинутый поверх арабского тагельмуста, что закрывал лицо, сидел верхом на таком же, огромном коне чёрной масти покрытым бесформенной плотной чёрной попоной. Он появился из тёмного леса, расположенного за полем, что пугал своей мрачностью и размытыми очертаниями в тусклом лунном свете. Порывы ветра и движения рук иногда распахивали плащ, под которым обнажалась статная фигура, одетая в плотный стёганный акетон и безрукавный сюрко перехваченный ремнём. Ноги защищали плотные штаны и высокие ботфорты. Расположившись за спиной Серафима, он слушал слова священника, не выдавая, но и не скрывая своего присутствия. От долгого стояния на принизывающем ветру, конь иногда встряхивал гривой, переминаясь с ноги на ногу.
Знал ли, или же догадывался священник о всаднике и таившейся для него смертельной опасности, сказать трудно. Можно лишь предположить, что боялся он лишь одного…, нет, не смерти, как ни странно… Он боялся того момента, когда наступит невозможность сказать всё, что ему хотелось.
– Кто скажет мне против? Выходь! Не боись, пальцем не трону, говори, коли есть что сказать, а я выслушаю, будь ты немец- латин, басурман али другой инородец! А може ты выбрал себе господином тёмную силу, так и для тебя слова найдутся. Захочешь ударить меня, так ударь, а я стерплю, и зла держать не буду. Но Веру мою не тронь! Веры, что от Христа не касайся, коли имеешь грязные помыслы или суждения. За себя, русский человек тебя простит, он такой, а вот за Христа не обессудь…. Не веришь? А спроси, хоть немца, хоть поляка, а хоть турка или свия…. Много тут всяких было, да только где они сейчас? Слышишь меня?
От очередного порыва ветра густой дым обдал лицо батюшки, в глазах сильно защипало, и тут же покатились слёзы. Он прервался на полуслове от того, что зашёлся сильным кашлем. От смрада пожарища конь громко захрипел, звеня сбруей и, несколько раз встряхнул головой. Словно успокаивая животное, всадник прикрыл ноздри коня, а затем провёл рукой по шее.