– На ее имя лежит в банке сорок тысяч. Кроме того, приготовлено много драгоценностей, мехов и кружев. Да в этом же доме я дам им и обмеблирую хорошенькую квартирку. И будут они жить, как у Христа за пазухой!
После неожиданной кончины жениха>38 невеста со всеми благами была назначена Ивану Петровичу.
Вот в этой-то семье, по приглашению братьев Павловых, мы и провели рождественский вечер. Пришли компанией в десять человек. Наслаждались праздничными угощениями, приятной обстановкой и веселились вовсю, не обращая внимания на хозяев.
Собрались играть в «мнения», дочь хозяина, девочка пятнадцати лет, выразила желание принять участие в игре. Но Дмитрий Петрович сказал ей:
– Ты еще мала для этого, ничего не поймешь в наших шутках.
Каждый написал свое мнение обо мне. Дмитрий Петрович собрал все билеты и начал читать.
Прочел он: «Птичка-невеличка, а ноготок востер!» и закричал:
– Это написал Иорданка!
Второй билет: «О чем думает Сара Васильевна, когда ей не спится? и ответил – Сара Васильевна всегда спит прекрасно и никогда не думает о таком болване, как вы».
Авторы мнений запротестовали, но тут Дмитрий Петрович крикнул:
– Молчите! Я нашел преступление! Женской рукой написано мужское мнение! И виновен в этом мой братец Ванька, нарочито севший рядом с Авдотьей Михайловной. Женщина не могла написать о женщине: «Хочу Создателю молиться, а сердце молится тебе!»
Тут поднялся шум и гвалт. Иван Петрович для всеобщего успокоения предложил играть в «веревочку». В этой игре принимали участие и хозяева. Иван Петрович с таким усердием прилагал свою силу, что хозяин с охами и вздохами вышел из игры. А у нас руки раскраснелись и припухли.
* * *
На другое утро после вечера, проведенного у дядюшки Павловых, мы получили торжественное письмо от нашей дорогой Елены Алексеевны. Она приглашала нас на праздничный обед и просила оказать ей честь нашим посещением. С самого раннего утра в квартире стоял смех. Открылись двери из нашей комнаты в общую, нашим кроватям с помощью ковров и диванных подушек был придан вид диванов. Хвост рояля был выдвинут из общей комнаты в комнату Кати. Посредине почти пустой общей комнаты красовался обеденный стол с праздничной сервировкой.
Угощением мы были поражены: суп с пирогом, жареный гусь с яблоками и гречневой кашей и – о, верх блаженства! – большая форма чудесного крема… Разговоры шли самые оживленные и веселые.