Утром меня разбудила мама.
– Эли, пора вставать. Иди, позавтракай перед дорогой.
За окном еще темно. В доме никого. Мама присела за стол рядом со мной.
– Доченька, наши гости уже поели и ушли седлать лошадей. А Рэн забрал твою дорожную сумку.
– Зачем? – не донесла я до рта ложку каши с изюмом.
– Чтобы ты сама ее не несла. Мне кажется, он будет хорошо заботиться о тебе.
Вяло поев и ничего не ответив маме, кое-как привела себя в порядок и отправилась навстречу неизвестности.
Провожать меня вышла вся семья.
– Дочка, все будет хорошо, – крепко обнял отец.
Мама вытирала слезы.
– Эли, привези из столицы набор цветных грифелей для рисования. Такие продаются только в Статьене, – попросила младшая сестричка.
А средняя, Клиэ… Клиэ вложила мне в ладошку записку.
– Эли, передай записку Армиру, – шепнула она.
Интересно. Записку я передам, но не сразу, а то вдруг сестренка просит, чтобы юноша ее с собой забрал. Юноша-то явно обладатель сполохов, а значит совсем не подходит для Клиэ. Он никогда не женится на ней, а сердце сестрички окажется разбитым.
Навстречу мне шагнул Рэн, аккуратно взял за руку и подвел к белой с яблоками лошадке. Не удержалась, погладила ее. Лошадка ответила умным взглядом.
– Поехали, – сказал Рэн после того, как подсадил меня на лошадь и убедился, что я уверенно держусь в седле.
Несмотря на совсем раннее утро, из домов выглядывали соседи. На неделю теперь разговоров. Только мы тронулись, на дорогу выбежал мужчина. Клэм.
– Эли, не уезжай, – преградил он мне путь. – Я оступился. Но, дай мне шанс все исправить.
– Ты сделал свой выбор, – ответила я, а про себя подумала, что мне выбор вообще не предоставили.
Объехала когда-то любимого человека и присоединилась к гвардейцам.
Когда она, разъяренная, влетела в родительский дом, я сразу встал. Девушка с той самой карточки. Девушка, при взгляде на которую у меня замирало сердце.
Фантастическая девушка! Жгуче-жаркая и при этом очень нежная. Фурия и райская птица в одном флаконе. А каким красивым оказался ее сполох! Не сразу и вспомнил название этому цвету – кармин. Моя карминовая девочка.
Затем появился тот, к кому я заочно ее приревновал. Стоило ему дотронуться до нее, и я не сдержался. Ревность и злость на этого парня застилали разум. Если бы мои товарищи быстро не вывели его, мог бы и покалечить.