Тимоха часто со смехом рассказывал им байки из деревенской жизни. Особенно он любил истории про своего отца Ивана Тимофеевича. Как взрослеющий деревенский мужик, Тимоха позволял себе слегка высокомерно подтрунивать над его слабостями. То, что Иван Тимофеевич пил, секретом не было. Попивало почти всё мужское население деревни, а матерились все деревенские, начиная с малолетства. Диалог бабки с внуком выглядел примерно так:
– Петька, сука, ты опят штаны порвал, – спокойно говорила бабка. На что Петька отвечал:
– А ты, старая, чего орёшь? Мамка на огород, послала, а там, блин, крапива. Я прыгнул, штаны на жопе и порвались.
Причём слова проговаривались скороговоркой, и вся речь сминалась в один непонятный ком. Это был обычный деревенский разговор. Они не ругались. Просто матерные слова были словами – связками в прямой речи. В разговоре их даже не замечали. Разнообразием они не отличались. Также разговаривали и Тимоха с Колькой. Правда, перед городскими девчатами, парни старались сдерживаться. И если вылетало «непотребное» слово, они прикрывали рот рукой и, ёрничая, говорили:
– Извиняюсь. Мы люди деревенские.
Одной из историй, над которой до сих пор потешалась вся деревня, была история о том, как Иван Тимофеевич пошёл осенью на рыбалку. Рыбалка у деревенских была не только развлечением, но и способом пополнения семейного бюджета. Рыбу ловили сетями и заготавливали впрок – солили, вялили и коптили. По деревенским меркам Иван Тимофеевич был отличным семьянином с золотыми руками. Более ухоженного хозяйства и дома – «полной чаши» – ни у кого в колхозе не было. Механик от Бога, он по звуку мог определить неполадку в любой технике, поэтому в уборочную страду был нарасхват.
Когда, наконец, Иван Тимофеевич собрался ставить сети, по воде уже шла ледяная шуга, но река еще не встала. Обычно сети бросали недалеко от берега. Летом это было делом нехитрым. Осенью же приходилось надевать огромные резиновые сапоги до бедра. Иван Тимофеевич, изрядно «нагрузившись» по поводу предстоящего мероприятия, собрался на реку. Идти в таких сапогах до реки по заледеневшим кочкам было тяжело. Перекинув сеть через плечо, решил надеть сапоги прямо на берегу. Жена, Евдокия Ивановна, попросила Тимоху проводить отца и помочь ему побыстрее управиться. Но Иван Тимофеевич решительным жестом отодвинул сына от двери и, пошатываясь, вышел из дома. Жена махнула рукой, взяла ведро и заторопилась в сарай задать скотине корм. Тимоха, очень довольный тем, что не пришлось тащиться по холоду на реку, да ещё стоять на ветру в ледяной воде, уселся доделывать уроки.