Тем временем в огромном дворце, принадлежавшем Владыке нильдаров, в гостях у которого вынужденно обитала девушка последние девять месяцев, бушевали бури страстей, горя и разочарований.
– Что это такое! – орал, потрясая свертком с сургучной красной печатью, с высоты своего роста Селдрион. Из угла, свернувшись кольцами на полу, отрешенно следила за ним поникшая Харша. Редко, очень редко, она видела Владыку таким. Но теперь, глядя на раскрасневшееся, с выступающими венами на лбу, его лицо, бывшее обычно безмятежно прекрасным, она боялась, как бы он не начал громить всё вокруг. – Что ты натворила?! Сафала пишет, что если не выдам тебя как изменницу и предательницу всего рода нагов, то он начнет с нами войну. Что, позволь, что можно было такого сделать, чтобы родной отец хотел посадить тебя за решетку?! Я не представляю! Просто в голову не умещается, – меряя комнату широким быстрым шагом, кричал он. Пользуясь её молчанием, он продолжал тираду.
– Позор! Он пишет: «Позор на весь род! Проклятие!..» Мне говорили, что пригреешь змею, но я не верил. Харша не такая, она не может поступать настолько отвратительно. Но я должен был понять ещё тогда – что-то здесь не чисто. Проверить тебя надо было. Что ты сделала? Опять колдуешь? Я говорил тебе, бросай это дело. Но нет, и сам попался на твоих проделках. Но что сделал? Простил, просто простил, хотя надо было ещё в тот раз перестать с тобой общаться. Но нет, из-за этой девчонки опять пришлось. Опять пришлось! Что ты сделала?! Говори быстро! – Его глаза стреляли молниями, а Харша печально протянула руку.
– Дай мне письмо.
Селдрион бросил в нее письмом, и не успев подхватить его в воздухе, Харша спокойным мягким движением подняла бумагу с пола.
– Успокойся, сядь, я все объясню, когда прочитаю. – Но Селдрион не успокоился, холодно отчеканив слова:
– Я сдам тебя отцу и ничто мне не помешает. Ни один нильдар не умрет за тебя, – Харша потухшим взглядом пробежала по строчкам. Казалось, она и не пыталась себя защищать.
– Ты же не знаешь, что я сделала? Почему решил, что плохое? Отец не пишет тут об этом.
– Поэтому я тебя спрашиваю, – Подняв брови протестовал Владыка, – Ты же молчишь.