Марианна следила за фильмом, будто была в нем. Когда все закончилось, она повернулась к синеглазому другу. Он вытирал слезы счастья и улыбался. На его лице было неописуемое отражение восторга. Обернувшись по сторонам, она заметила, что они опять стояли на безлесой равнине, а его черные волосы развевались на ветру. Он повернулся к ней со словами.
– Это была история о павлине из прошлого. Но он и сейчас живет в мире. Когда ты узнаешь его, то обретешь бесконечное счастье.
– Но кто он? Как его зовут? Где он живет. Я знаю его?
– Ты должна сама выяснить это. Обещай мне, что сделаешь это.
– Хорошо, – ответила она и взяв руку девушки, он по-дружески сжал ее. Сон растаял, а Марианна проснулась со слезами счастья на глазах.
Красавица Клариэль бежала вверх по ступенькам сжимая в руках письмо. Ее полная грудь немного подпрыгивала при каждом шаге, длинные рыжие волосы скользили по плечам. Сердце трепетало радостным предчувствием. Уже представляла, как выведает у Мариэ все ее тайны о загадочном ухажере, передавшим письмо кухарке пол часа назад. Самого ухажера она не видела, но уже придумала шутку, над которой довольно хихикала минут пять. Разглядывая письмо, запечатанное сургучом, она сожалела лишь о том, что не умеет незаметно вскрывать такие печати. Опустив глаза к письму, чуть не врезалась в бесшумного Селдриона спускавшегося по лестнице.
– Что случилось? – от его резкого оклика она вздрогнула и спрятала письмо за спину.
– Ничего, Владыка, – Клариэль, как всегда, краснела при нем и его это порядком раздражало.
– Что у тебя в руке? Что ты там прячешь?
– Ничего, у меня ничего нет, – Клариэль спустилась на пару ступенек ниже. Ее сердце выпрыгивало из груди, она плохо владела собой, как было всегда при виде его бледного лица.
– Нехорошо мне врать, Клариэль, – он быстро вырвал письмо из рук. – Так… и что это? – он потряс конвертом в воздухе.
– Не могу знать…
– Опять вранье! – он нависал над ней, и служанка чувствовала это всем телом. Возбуждение резануло низ живота. Она теряла контроль над собой каждый раз, когда он кричал на нее. Тогда как у Марианны подобное отношение вызывало негодование, Клариэль таяла как липкое мороженное на солнце. Странным образом ей хотелось, чтобы их разговор длился как можно дольше, и ругался он сильнее и сильнее. Но Селдрион прищурился, будто почувствовав это и сменил тон, – Почему не хочешь говорить? Тебе кто-то заплатил? Кому письмо? Ладно, молчи, сам узнаю. Все иди, иди по своим делам, работай. Свободна! – крикнул ей, видя, как она стоит на месте в беспамятстве.