Небо цвета лазурита - страница 48

***

Дойдя до кабинета, Селдрион опустился в кресло, поддев кончиком ногтя печать, открыл конверт. В нем лежал свернутый в четверо одинокий лист с немного детским почерком. Это была без сомнения Мариэ. Еще не научилась красиво писать на нильдари. Также лежал вкладыш на кусочке бумаги, на котором размашисто было написано только одно слово: «Спасибо». На листе он прочитал:

Вселенная шумит и просит красоты,

Кричат моря, обрызганные пеной,

Но на холмах земли, на кладбищах вселенной

Лишь избранные светятся цветы.

Я разве только я? Я – только краткий миг

Чужих существований. Боже правый,

Зачем ты создал мир, и милый и кровавый,

И дал мне ум, чтоб я его постиг!17

Он перечитал несколько раз. Высокий слог и великолепие вселенной, передаваемое автором стиха, осадило его негодование, ком подступил к горлу, и он оторвал взор от бумаги. Совладал с собой. Сделал вид, что ничего не произошло. Потом помрачнел, задумавшись. Бросил письмо на стол. Кому оно было адресовано, кто благодарил за это? Что-то происходило в замке, ускользающее от его всевидящего ока. Контроль, которым он привык окружать всю свою жизнь, распространявшийся на его подданных, детей, слуг, и все окружение, давал трещину. Из-за этой непослушной девчонки. Селдрион недовольно скривился. Как она посмела писать кому-то такое… Зависть мрачной тучей проникла в его мысли. Не желая признаваться себе в том, что всеобщее почитание, поощрение стало его наркотиком, он винил во всем незваную гостью из другого мира… Так привык потреблять восторженные взгляды дам, и молчаливое почтение мужчин, что даже не верилось, что кто-то в мире, кроме него, достоин получить в дар такую красоту. Обидней было еще то, что сам он не получал такого никогда. НИ РАЗУ! В письме не было ни слова про любовь, чувства и прочую лабуду, к которой он так привык, в очередной раз сжигая навязчивые записки тайных поклонниц, которые участились после смерти жены. И что естественно ожидал увидеть здесь. Но тут было нечто на порядок выше. Нет, это не могла написать Мариэ, видно переписала чей-то стих. С кем еще здесь можно было так запросто делиться вечностью? Он немедленно захотел увидеть этого подонка. Почему он сразу подумал, что она писала мужчине. В сердце будто укололи тупой булавкой. Опять, как тогда… Настроение испортилось. Была еще куча дел, но он совсем не хотел ими заниматься. А может это все-таки не Мариэ писала? Может не для нее был этот ответ «Спасибо». Но факты говорили об обратном. Клариэль боялась сказать, значит это точно Мариэ. Они избегают говорить о ней в его присутствии, знают об их неприятном разговоре. Подслушали опять. Эта Мариэ и так не выходила у него из головы последние две недели, а теперь еще и это. Она хорошела на глазах, и он больше не узнавал ту девушку, которую солдаты привели в его дворец почти год назад. Она уже не была прежним запуганным грязным зверьком. С каждым разом ее ответы были более дерзкими. От нее веяло свободой, что бы он не делал, не мог установить над ней контроль. Она совершенно не слушалась. Бродила где хотела, брала лошадь без разрешения, общалась с кем-то за его спиной. А между прочим, это он, именно он содержал ее, кормил и одевал. Только благодаря ему, его деньгам, она знает язык, умеет ездить на лошади, общается со всеми, живет ни в чем себе не отказывая. А тут такая дерзость. Даже служанку, эту дурочку Клариэль подкупила. Но ничего, скоро она уйдет отсюда. С глаз долой! Селдрион торопливо постукивал длинными пальцами по столу, размышляя. Почему она не выходит из головы? Мешает думать. Столько всего нужно одновременно решать… Надо было искать чародеев и испортить погоду – по засухе наги вряд ли выдвинутся раньше времени, а пока можно было исполнить обещание данное Харше. Подготовка сына на царство…та еще проблема… А тут еще и она, вечно смеющаяся с кем-то, пока он не видит, бойкая, смелая, стриженная так коротко. Ее смуглое лицо будто бархатное, так хотелось дотронуться до него. Огромные черные глаза с длинными ресницами все время словно насмехались над ним. А когда побеждал ее в споре, как смущалась, краснела, опускала глаза стыдливо. Он еще хотел проводить ее тогда… убежала, скрылась. Избегает его теперь. Обиделась, прячется. Но кто же знал, что она так похорошеет. Теперь пишет кому-то. Своему любовнику, вероятно. Разве кто-то еще здесь может быть достоин такой красоты? Ведь все лучшее должно доставаться только ему. И он имеет на это полное право. Кто если не он? Но ничего. Это все исправимо. Все они любят деньги, власть, силу, которой обладают мужчины. Еще ни одна женщина в его жизни не отказывалась от подарков. Всегда принимают. А принимая, попадают на крючок долга. И потом делай с ними что хочешь. Как он проглядел возникновение этой одержимости, ведь можно было сходить к танцовщицам, отвлечься. Заработался, пропустил момент…, и эта Мариэ теперь плотно засела в его мыслях. Быстрей, быстрей, долой ее и за работу!